Бонд не любил личных вопросов — не знал, как на них отвечать и что считать истиной. Он ни разу не испытал трагедии личной утраты. Ему не приходилось бороться со слепотой или смертельной болезнью. Он не имел ни малейшего представления, как бы повел себя, столкнувшись со всеми этими бедами, которые требуют гораздо большего присутствия духа, чем ему когда-либо приходилось проявлять. Поэтому он ответил неуверенно:
— Мне кажется, что смогу перенести многое, если придется и если я буду знать, что это необходимо. Я имею в виду, если так необходимо ради дела, которое, как бы поточнее выразиться, справедливо, сэр, — произнес он с неохотой, так как не любил говорить такие слова. — Конечно, — продолжал он, испытывая чувство неловкости от того, что вынужден был опять уступить М, инициативу в разговоре, — не так уж просто определить, что справедливо, а что нет. Полагаю, надо понимать дело так, что даже когда наша Служба поручает мне неприятную работенку, это делается в интересах справедливости.
— Именно это я и имею в виду, черт возьми! — Во взгляде М, промелькнуло нетерпение. — В данном случае вы можете полностью положиться на меня, не беря на себя никакой ответственности. — Чубуком трубки М, ткнул в сторону Бонда. — Именно мне предстоит решать, что справедливо, а что — нет. — В глазах М, больше не было раздражения, а уголки рта изогнулись в кривой усмешке, когда он мрачно произнес:
— Я так понимаю, именно за это мне и платят — кому-то надо быть машинистом в этом проклятом поезде. — М, сунул трубку в рот и глубоко затянулся, чтобы снять напряжение.
В этот момент Бонду стало жаль М. Никогда раньше он не слышал от него такого резкого выражения. Никогда раньше не намекал М, кому-либо из своих сотрудников, что тяготится бременем, которое он взвалил на себя с тех самых пор, как отказался от прямого предложения занять пост пятого морского лорда, чтобы возглавить Секретную службу. М, что-то явно тревожило, и Бонду не терпелось узнать — что именно. Вряд ли грозящая опасность. Когда можно было более или менее правильно заранее угадать возможную реакцию, М, шел на любой риск в любой точке земного шара. Политические соображения также исключались. М, было наплевать на чувствительность любого министра, и он никогда не останавливался перед тем, чтобы за их спиной получить личное разрешение премьер-министра на тот или иной шаг. “Наверно, что-то связанное с моральными или личными соображениями”, — подумал Бонд и спросил:
— Я могу чем-нибудь помочь, сэр?
М, бросил короткий задумчивый взгляд на Бонда и затем повернул свое кресло спинкой к окну, в которое были видны проплывавшие по-летнему высокие облака.