Наверху курить, разумеется, воспрещалось тоже ("Европа, блин!") и даже для скромного перекура следовало выйти на улицу, но покинуть свой пост Лиса, как тот юный пионер, который дал честное слово, не могла. Всегда оставалось место пресловутому "А вдруг?" Вот так выскочишь на минуту, а кто-нибудь именно тогда и придет. Она прогулялась по вокзалу, бесцельно глазея по сторонам, но не выпуская из виду обоих спусков к платформе, потом все-таки еще раз спустилась вниз, прошла из конца в конец весь длинный перрон, посидела минут пять на жесткой расписанной цветными фломастерами металлической скамейке и, пропустив еще два поезда, решила, что на сегодня хватит. Все равно, по ее расчетам, ни сегодня, ни даже завтра никто не придет.
"Возможно, послезавтра…" – но интуиция помалкивала, и никакого особого предзнания, хоть тресни, в башке не объявлялось. То ли да, то ли нет. Оставалось лишь ждать и надеяться.
"Такая она доля наша, бабья, – грустно усмехнулась Лиса, возвращаясь в здание вокзала. – Ждать и провожать, и еще… надеяться".
Она снова бесцельно прогулялась по вокзалу, в котором, кроме исторических стен, давно уже не осталось ничего аутентичного. Делать здесь было абсолютно нечего, ведь уезжать из Цюриха куда бы то ни было, она пока не собиралась, но и идти ей тоже было некуда. То есть, мест, куда можно было пойти, сыскалось бы немало. Не деревня все-таки, а большой европейский город. Но совершенно не было настроения. На сердце было как-то неуютно, муторно, когда вроде бы и хочется чего-то – черт знает, правда, чего – но и душа ни к чему конкретному не лежит. Однако и в гостиницу возвращаться вроде бы не с руки, потому что спать Лиса совершенно не хотела и никакой усталости не чувствовала.
В витрине кондитерской у главного входа внимание Лисы привлекли выставленные – чуть ли не на серебряных подносах – пирожные. Выглядели они очень аппетитно, и Лиса даже остановилась, рассматривая все эти шоколадно-кремовые вкусности, и вдруг подумала, что не ела пирожных уже целую вечность.
"А в Питере я, разве, пирожное не ела?" – однако ничего определенного по этому поводу вспомнить не удалось. В Ленинграде, ее голова была занята совсем другими вещами. Не до сладостей было.
Соблазн зайти в кафе был велик – ну не стоять же перед витриной наподобие девочки из серии "а у богатых детей ёлка" – но, по здравом размышлении, Лиса решила найти себе что-нибудь более уютное, чем этот роскошный проходной двор, и, уж во всяком случае, не такое большое и прозрачное. Впрочем, сделать это оказалось совсем непросто. Подгоняемая не на шутку разыгравшимся аппетитом, она спустилась в подземный торговый центр, построенный совсем недавно под старым зданием вокзала, но, как оказалось, напрасно. Многие заведения в этот час уже закрылись, а другие торговали одними сандвичами и прочей походно-полевой снедью. Однако Лисе ни бутерброды, ни гамбургеры были сейчас без надобности, она хотела хороший кофе и пирожное. И в конце концов, не найдя ничего путного ни на одном из четырех уровней плазы, ушла с вокзала и пошла по направлению к гостинице.