Возможно, впервые ситуация оказалась недоступной ни его хваленому интеллекту, ни его "божественному" чутью. Ведь если все в прошлом, и от былой любви, о которой так недавно рассказывала князю Августу донья Рапоза, ничего не осталось, Лиса должна была вести себя как-то иначе. Она и говорила бы по-другому или не говорила бы вовсе. Однако, с другой стороны, новая Лиса была ему непонятна и заставляла – из страха разрушить даже то немногое, что, возможно, между ними еще оставалось – держать дистанцию. Что он и делал, изо всех сил стараясь сохранить лицо. Непонятно только, перед кем? Перед собой или перед Лисой? Но, может быть, он был неправ?
"Пся крев!" – но Виктор просто не умел, хоть расстреляй, сделать то, что, возможно, и следовало теперь сделать.
Шагнуть к ней, обнять, поцеловать – он даже вспотел, представив Лису в своих объятиях – и что дальше? Бросить все, как есть, и, пробив "тоннель" утащить ее куда-нибудь в маленький горный отель, где их никто не знает и узнать не стремится. Унести, как пушкинский злобный карла Людмилу, и вывесить на двери – дня на два! – стикер с просьбой не тревожить? А она захочет? Да и нужна ли ей "африканская страсть" совершенно, в сущности, незнакомого мужчины, да еще так мало похожего на героев любовников, вроде Шона О'Коннари, как раз и способных на такую бурю по-определению? На всех этих джеймс бондах это ведь крупными буквами написано. От них подобного и ждут и, соответственно, прощают, и те, кого они тащат в постель, и те кто за этим наблюдает на экранах кинотеатров. А он? Как будет смотреться в этом амплуа он?
"Нет, – решил Виктор, представив себе, как бросает Дебору на спину прямо здесь, в эпицентре темпорального кризиса, и овладевает на глазах у очень удивленных его поведением Кайданова и красавицы-тени. – Не тот возраст, и характер не тот. Смешно будет и стыдно, и ничего более ".
– Столько они не выдержат, – сказал он изо всех сил стараясь, что бы ничего такого Дебора в его голосе не услышала. – Воля ваша, "богиня", но я бы их уже куда-нибудь, да отпустил.
На самом деле ему не было до этих "всех" ровным счетом никакого дела. Во всяком случае, сейчас. И сказать Виктор хотел что-то совсем другое, но сказал то, что считал уместным, сказал и выжидательно посмотрел на Лису-Дебору, от желания поцеловать которую начинала банально кружиться голова.
"Как мальчишка, прости господи!"
Но вот странность, она ответила ему таким взглядом, что он чуть было, и в самом деле, не потерял голову.
– Еще одно дело, – неожиданно сказала Лиса. – И можно будет с этим кончать.