. "И другие официальные лица", так сказать.
Четыре квадратных стола, сдвинутые вместе, образовали один большой. Не круглый, но никто ведь старшинством считаться и не собирался. Зато всем хватило места, и друг друга видели.
– Повторяетесь, Иннокентий Павлович, – улыбнулась Лиса. – А время-то уже пошло.
– Покушение? – Почти безразлично поинтересовался Толкунов, принимая от Георга стакан с виски.
– Непременно.
– Зачем? – Глаза спокойные, внимательные, но страха в них нет. Интерес есть, а вот страх…
– Потому что вы должны знать, что за кровь платят кровью. – Почти дословно повторила Лиса слова Махно.
– Почему именно я?
– Вы понравились одному человеку…
– Мы вроде на ты были.
– Хорошо, – не стала спорить Лиса. – Ты понравился одному человеку.
– Польщен.
– Донья Рапоза, – Монгол решил, что вопрос исчерпан и можно переходить к следующему. – Или это обращение уже неактуально?
– Зовите меня Деборой.
– Дебора… Что ж, как скажете. – Монгол закурил предложенную ему Виктором сигарету. – Это вы были третьего дня в Берлине?
– Да.
– Что вы там сделали? Я почему спрашиваю…
– Я знаю, почему вы спрашиваете, – снова усмехнулась Лиса. – У вас полетел эталон точного времени?
– Да, – кивнул Монгол. – И у нас, и много еще у кого.
– У нас тоже, – подтвердил Наблюдатель, и вот теперь в его глазах действительно мелькнул страх.
– Я остановила время, – Лиса с интересом ждала их реакции и, естественно, дождалась.
– Время? – Недоверчиво переспросил Монгол.
– Да, Джек, – вступил в разговор Виктор. – И если бы вовремя не отпустила, в Германии живых просто не осталось бы.
– Значит, вот почему… Это ведь ваше подлинное лицо?
Ну что ж, в том, что Монгол умный мужик, она никогда и не сомневалась.
– На данный момент.
– В Мюнхене тоже была ты? – Спросил Наблюдатель.
– Я.
– А что с Чарой? Ты ее…?
– Чара больше не ваша, – отрезала Лиса, показав, что может вести разговор и иначе.
– К стати о Чаре, – неожиданно нарушил молчание Кайданов. – Чья это была разработка?
– А что? – судя по всему, облик Кайданова ничего Наблюдателю не говорил. А зря.
– Имена, – холодно предложил Герман, и от его голоса стало холоднее, чем от двух работающих на полную мощность кондиционеров.
– Зачем вам, если она все равно…
– Я спросил.
– Представиться не хотите? – Наблюдатель уже справился со своей секундной слабостью, ну, а Конфуций ("Конфуций", – окончательно решила Лиса) был все-таки один из шести Первых. Бывших первых, но тем не менее.
– Уриель.
– Устроишь резню в Москве? – Поднял бровь Наблюдатель, пытаясь казаться ироничным и, разумеется, хладнокровным.
– Устрою. – Кайданов не угрожал, он просто сообщал о своих намерениях.