Рассматривать разбросанные по полю фигуры можно было до бесконечности, но Кайданова вернуло к действительности движение. Не то, чтобы он окончательно освободился от впечатления, сразу и властно захватившего душу и практически мгновенно превратившегося в настроение и состояние. Он все еще пребывал как бы внутри тяжелого сна, но когда Дженевра двинулась вниз по склону, он это увидел и ощутил необходимость следовать за ней. Впрочем, состояние Кайданова было гораздо более сложным, чем можно ожидать от переживаемого наяву кошмарного сна. Как бы то ни было, он сохранил некоторую свободу воли, и поэтому, вероятно, не пошел бездумно, как баран какой-нибудь, за женщиной-воином, а шагнул сначала к Рэйчел, взял ее за руку, и уже затем, оба они молча пошли за синеглазой валькирией туда, куда она держала свой путь.
Они медленно спустились с холма и пошли между превратившимися в черный камень телами. Впрочем "антрацитом" стала не только живая плоть. Одежда, оружие, кольчуги и шлемы, древки копий и знамен, и сами эти наконечники и знамена, все было теперь черным и вечным, отдаленно напоминая какой-то грандиозный, созданный больной фантазией скульптора и архитектора военный мемориал. Однако и эта мысль всего лишь прошла по краю сознания и исчезла, поглощенная мощным, ни на что не похожим впечатлением, которое производило открывшееся перед ними поле брани. Смерть, вечность, тишина…
Тишину нарушила Дженевра.
– Это я, – сказала она, останавливаясь. – Тогда меня звали Шаед Ши.
"Не знающая страха… " – Кайданов увидел распростертую на черной земле фигуру и сразу же понял, что все так и есть. Это была Дженевра, хотя даже понять, что это женщина, а не мужчина, можно было только по оставшемуся открытым лицу с тонкими изящными чертами и распахнутыми в вечность черными глазами.
Женщина лежала, упав навзничь, держа в раскинутых в стороны руках что-то наподобие короткой алебарды и круглый щит. Тело ее было скрыто под окаменевшими складками короткого черного плаща, но ноги и руки, закованные в кольчатую броню были хорошо видны. И еще, разумеется, лицо… Шаед Ши улыбалась.
– Славная смерть, – неожиданно для самого себя сказал Кайданов и склонил голову в память о бесстрашной женщине, которая много тысячелетий назад с улыбкой на губах встретила смерть, уже поймав перед этим своим когда-то живым и, наверняка, красивым телом два колющих удара листовидных копий в грудь, рубящий – мечом в левое бедро, и стрелу, обломок которой, по-прежнему, торчал из ее правого плеча.
– Идите, – сказала Дженевра каким-то неживым голосом. – Идите дальше. А я побуду с ней.