— Так вон вы, оказывается, какой ветеран, — искренне удивился Мидберри. — Действительно, кому же еще знать, что надо. — Он вдруг почувствовал, что готов соглашаться теперь со всем, что говорит Магвайр. И ужасно устал от всего, что произошло за этот день. Устал и хотел отдохнуть. К тому же еще чертовски болела голова, просто разламывалась. Он ничего больше не желал слушать. Только бы добраться до койки и хоть немного поспать.
— Сдается мне, что ты и взаправду так думаешь. Как говоришь. У нас ведь тут не военная школа для маменькиных сынков. Где надо всяких пай-мальчиков учить, как быть чистенькими и аккуратненькими. И оч-чень уважительными к старшим. Мы с тобой служим в рекрутском депо Пэррис-Айленд и учим здесь ублюдков тому, как надо убивать людей. Этому и ничему другому. Так и запомни. Усекаешь?
Мидберри надел китель и пошел к двери. Подождал, не скажет ли Магвайр еще чего. Чего-нибудь такого, чтобы он после этого мог со спокойной совестью уйти к себе.
— На той неделе, в понедельник, — удержал его старший «эс-ин», — ты как следует возьмешься за взвод. Целый день один повозишься с этим мусором. А потом станем чередоваться: один день — ты, другой — я. Раз уж нас только двое, ничего не попишешь. Будем выкручиваться, как сможем.
— О'кей, — ответил Мидберри, думая про себя, что бы все это значило. Награда за уступчивость или попытка со стороны старшего как-то загладить вину, снять обиду за проявленное сегодня недоверие?
— Пойду, посплю немного.
— У-гу.
Магвайр углубился в бумагу. Мидберри еще немного помедлил в дверях, глядя на его склоненную голову. Даже в слабом свете висевшей под потолком лампочки большой белый шрам был отчетливо виден. Разговор, очевидно, был окончен, и Мидберри вышел из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь.
Мидберри очень удивился, что не слышал, когда «взводная мышь»[8] в первый раз будила его. Всю неделю он ждал этого своего первого самостоятельного дня работы со взводом, очень волновался, с вечера даже никак не мог уснуть — все думал, как бы чего не перепутать. И вот чуть не проспал.
Вечером, лежа на койке, он долго прислушивался к тихим шагам дневального, проходившего время от времени мимо дверей сержантской. Думал, что наверняка проснется сам. Поэтому и вздрогнул, когда вдруг в дверь кто-то негромко стукнул и приглушенный, но все же писклявый голос «взводной мыши» пропел:
— Сэр, бортовое время ноль четыре ноль три…
Открыв глаза, Мидберри приподнялся на локте, поглядел на дверь.
— Сэр, бортовое время ноль…
— Входи!
Дверь тихонько приоткрылась, в образовавшемся проеме вытянулась нескладная фигура рядового Купера — тощего и малорослого новобранца с вечно бегающими, испуганными глазами.