— А ты, гляжу, еще не шибко-то разбираешься. Поэтому и учу тебя. Чтоб ты уберегся от таких вот шрамов. Соображаешь?
Он снова углубился в свои бумаги и, казалось, забыл о помощнике. Мидберри сидел на краешке койки, потягивал горячий кофе.
— Ну, а с ним-то как? — неожиданно спросил он.
— С кем это? — не понял Магвайр.
— Да с тем парнем, что вас винтовкой стукнул.
— Ах, с этим… Да ничего особенного. Рапорт я подавать не стал, черт с ним, думаю, себе дороже. В лазарете сказал, что поскользнулся в душевой. А когда вернулся во взвод, отвел этого гада в сортир да и обработал его там так, что он потом пять недель с койки подняться не мог…
— Но ведь вы обязаны были доложить по команде.
— Обязан! Ишь ты! А на кой черт? Ну, отбили бы ему там задницу до костей, что толку-то?
— Положено так.
— Мало ли, что положено. Я вот не согласен. Взяли бы его за шкирку, и поминай как звали. А в этом подонке что-то было. По-моему, так: раз у парня хватило духу этак рубануть своего командира, значит, он и в деле не сдрейфит. Есть, стало быть, кишка. Закваска для морского пехотинца. А в бою это главное. Какого же дьявола отказываться нам от таких головорезов? Мы вон сколько сил вкладываем, чтобы этого добиться, а тут уже готовая скотина. Нет уж. Не согласен. Все эти наставления и приказы ни дерьма не стоят. К чертям бы их собачьим. А у «эс-ина» должен быть свой закон: нам наплевать, что и как надо делать, главное — превратить весь этот сброд, всю шваль и мразь в настоящих солдат. Бойцов, понял? Что бы ты ни делал, чем бы ни занимался, все время спрашивай себя: готовы ли они для боя? Не струсят ли? Согласен ли я теперь сидеть с ними в одном окопе и быть при этом спокойным за свою жизнь?
— Но как же…
— А ты в бою-то бывал?
— Нет. Не пришлось. — Мидберри поднялся с койки, отнес чашку к раковине, сполоснул ее под краном. Ему вовсе не хотелось начинать с Магвайром разговор о войне. Уж лучше бы вообще не начинать этого разговора. Какой там еще бой, когда он только вчера из сержантской школы. Вон даже нашивки еще не обтерлись. Да и вообще, имеет ли он право после всего этого ставить под сомнение правильность тех методов, которыми пользуется старший «эс-ин».
Он молча поставил чашку в шкафчик. Медленно обернулся. Магвайр в упор смотрел на него.
— Хочу тебе, парень, кое-что еще сказать. Ты что думаешь, в этих рекламных афишках и плакатах так тебе все и напишут? Черта лысого! Не жди! Только мы, старые сержанты, знаем всю правду-матку. Знаешь, что такое «настоящий морской пехотинец»? Вон все кричат про него. А что это такое, ты знаешь? Я тебе скажу. Скажу правду. Это всего-навсего настоящий, обученный своему делу и не боящийся его убийца. Он готов убить любого — кого прикажут и где прикажут. Любого, на кого укажет начальство. И ничего при этом не спрашивает. Ничего, ровным счетом! Никаких дурацких вопросов. Я ведь был в Корее. И все видел своими собственными глазами. На своей шкуре испытал. Так что зря болтать не буду. Да и чего болтать, когда все так именно и должно быть. Не будь мы такими, думаешь, смогли бы одолеть япошек? Держи карман шире. Только этим и спаслись. А то стояли бы сейчас на коленях перед Хирохито или перед какой другой косоглазой паскудой. Это уж точно.