— Подъем! Быстро с коек! Давай! Давай, не задерживай!
Включив все освещение, он наблюдал, как новобранцы, чем-то напоминавшие ему вылезавших из щелей тараканов, выскакивают из-под одеял, прыгают с верхних коек, быстро становятся в строй.
Один только Адамчик сидел на койке, не понимая спросонок, где это он. Мидберри в два прыжка перемахнул через проход, схватил солдата повыше локтя и рывком сдернул с постели. Потеряв равновесие, еще не совсем проснувшийся солдат упал в проходе на четвереньки, но тут же вскочил и вытянулся по стойке «смирно».
Мидберри повернулся к взводу, громко крикнул:
— Рассчитаи-сь!
Он ждал, перекидывая сигару из одного угла рта в другой, и по мере того, как счет приближался к нему, все явственнее ощущал, что у него в душе поднимается какая-то непонятная озлобленность. Стоявший последним рядовой Дебази крикнул:
— Семидесятый, последний!
Мидберри приказал солдатам одеться и выходить строиться на площадку.
— С винтовками, подсумками и «ночными горшками»[9], — крикнул он. — И на все пять минут. Бего-ом!
Отдав команду, он вышел из кубрика, постоял немного на металлических ступенях крыльца. На улице еще было темно. Только на востоке небо чуть-чуть посветлело, из черного стало темно-серым. Но солнце еще даже не угадывалось. Тянуло прохладным ветерком с Атлантики, легкий бриз приятно холодил кожу. Он даже слегка попахивал чем-то легким, неясным — может быть, водорослями или рыбой, поди угадай.
Точно так же пахло и шесть лет тому назад, когда он, еще зеленый новобранец, стоял здесь же, в этом лагере, у крыльца казармы. Другой батальон и другой кубрик, но тот же самый запах, тот же плац, та же нудная солдатская повседневность: подъем на рассвете, неразбериха, крики, брань сержантов, построения, разводы, занятия, парады… Только теперь он стоял уже по другую сторону. Не с солдатами, а против них. И только теперь начинал понимать истинную подоплеку многого из того, что тогда казалось ему странным и необъяснимым. Почему, например, его тогдашний «эс-ин» не допускал по отношению к ним и намека на слабину, на какое бы то ни было панибратство с рекрутами. Просто, оказывается, он знал самую главную заповедь всех поколений «эс-инов» — дай солдату палец, оттяпает всю руку.
Мидберри еще раз глубоко вздохнул и задержал дыхание. «Черт бы их всех побрал, этих безмозглых тупиц, — подумал он. — Ну до чего же бестолковый парод. Не могут понять, что хорошо, что плохо. Стоит только отнестись к ним чуть-чуть по-человечески, как уже готовы растоптать тебя, верхом взобраться. Приходится ли после этого удивляться, коли иной „эс-ин“ и потеряет контроль, превратится в этакого вот Магвайра. И вины тут его вовсе нет».