- Конечно, 89 евро - это сумма, - степенно кивал он, - а… что об этом думает твой друг… толстяк…
- Толстяк Тити?
- Да!
- Ну, знаешь, Тити… Ему плевать… У него таких головок цилиндров навалом…
- Ну конечно, - с искренним участием отвечал Филибер, - толстяк Тити - это толстяк Тити…
Он не издевался над Франком. В его словах не было ни малейшей иронии. Толстяк Тити - это толстяк Тити, так оно и есть.
Камилла спросила, кто хочет съесть с ней на двоих блины фламбе. Филибер предпочел сорбет [50] , а Франк решил оговорить условия:
- Погоди… Ты из каких птичек? Из тех, что говорят «на двоих», а потом сжирают все сами, невинно хлопая ресницами? Или из тех, что собирают ложкой весь крем с торта? Или ты из тех, кто держит слово?
- А ты закажи - и узнаешь…
- Восхитительно…
- Нет, они разогретые, слишком толстые, и масла слишком много… Я сам напеку тебе блинов, поймешь разницу…
- И когда ты…
- Когда станешь благоразумной девочкой.
Филибер чувствовал, что ветер переменился, но пока не понимал, в какую сторону он теперь дует. Этого не понимал никто.
В чем и заключалась вся прелесть ситуации…
Поскольку Камилла настаивала, а «чего хочет женщина…», они поговорили о деньгах: кто и за что будет платить, когда и как? Кто будет ходить за покупками? Сколько стоит потратить на рождественские подарки консьержке? Чьи имена будут стоять на почтовом ящике? Будут они устанавливать телефон или нет и что делать с гневными посланиями из Казначейства относительно задолженности по налогам? А уборка? Каждый наводит порядок в своей комнате? Отлично, но почему это кухню и ванную всегда убирают они с Филу? Кстати, в ванную нужно поставить мусорную корзинку, я этим займусь… А ты, Франк, выбрасывай пустые пивные банки и бутылки и открывай хоть иногда окно в своей комнате, не то все мы подцепим какую-нибудь заразу… О сортире. Не забывайте поднимать сиденье и предупреждайте меня, когда кончается бумага… И еще: может, купим приличный пылесос… Швабра фирмы Bissel времен Первой мировой - это, конечно, вещь, и все-таки… Ага… Что еще?
- Ну что, Филу, ангел мой, теперь понимаешь, почему я уговаривал тебя не селить в доме бабу? Видишь, что происходит? И это только начало…
Филибер Марке де ла Дурбельер улыбался. Нет, он не видел, что происходит. Он провел две унизительные недели, ежесекундно чувствуя кожей раздраженный взгляд отца, который больше не мог скрывать своей неприязни. Его первенец не интересовался ни землей, ни финансами и меньше всего - собственным социальным положением. Бездарь, придурок, торгующий открытками в музее и начинающий мучительно заикаться всякий раз, когда младшая сестра просит его передать соль. Единственный наследник родового имени, не способный сохранять должную дистанцию в разговоре со сторожем охотничьих угодий. «Я этого не заслужил…» - шипел он себе под нос каждое утро, глядя, как Филибер ползает по полу, играя с Бланш в куклы…