В опускающихся на унылое предместье - слева завод, справа гигантский торговый центр - сумерках, между серой громадой Парижа и угрюмо мычащим стадом, возвращающимся на ночь в стойло, Камилла медленно произнесла свой монолог:
С шести лет я усердствовал в изображении формы предметов.
К пятидесяти годам я опубликовал бессчетное количество рисунков, но все, что я делал до семидесяти лет, ничего не стоит.
В шестьдесят три года я начал постигать структуру живой природы, животных, деревьев, птиц и насекомых.
Полагаю, что к восьмидесяти годам я продвинусь еще дальше; в девяносто лет я проникну в тайную суть вещей; в столетнем возрасте я смогу творить чудеса, а когда мне исполнится сто десять, вдохну жизнь во все мои точки и линии.
Я прошу тех, кто проживет так же долго, убедиться, что я держу свое слово.
Написано в возрасте семидесяти пяти лет мною, Хокусаем, влюбленным в живопись стариком.
«Все будет живым - мои точки и мои линии…» -повторила она.
Остаток пути они проделали в молчании, и каждый думал о своем.
На Пасху их пригласили в замок.
Филибер нервничал.
Боялся уронить свой престиж…
Он обращался на «вы» к родителям, те говорили «вы» ему и друг другу.
- Здравствуйте, отец.
- А, вот и вы, сын мой… Прошу вас, Изабель, предупредите вашу матушку… Мари-Лоранс, вы ведь знаете, где стоит виски? Никак не могу найти…
- Попросите помощи у Святого Антония, друг мой! Сначала они изумлялись, потом перестали обращать внимание.
За ужином гостям пришлось нелегко. Маркиз и маркиза задавали кучу вопросов, но не с целью составить мнение о гостях. Они вообще не ждали ответов. Да и вопросы оказались «на грани фола».
- Чем занимается ваш отец?
- Он умер.
- Ах, простите…
- Э-э-э… А ваш?
- Я его не знал…
- Прекрасно… Вы… Не хотите ли еще салата?
- Спасибо, довольно.
По старинной столовой пролетел тихий ангел.
- Итак, вы… Повар, не так ли?
- Да.
- А вы?
Камилла повернулась к Филиберу.
- Она художница, - ответил он за нее.
- Художница? Как это необычно! И вы… Вы этим зарабатываете?
- Да. В общем… Я… Полагаю, что так…
- Очаровательно… Вы живете в одном доме с Филибером?
- Прямо над ним…
Маркиз судорожно искал на жестком диске памяти светский файл.
- …Значит, вы - малышка Рульеде Мортемар! Камилла запаниковала.
- Э-э… Моя фамилия Фок…
И добавила, отчаянно пытаясь спасти положение:
- Камилла Мари Элизабет Фок.
- Фок? Какая прелесть… Я знавал одного Фока… Весьма достойный был человек… Кажется, Шарль… Не ваш ли он родственник?
- О… Нет…
Полетта за весь вечер не вымолвила ни слова. Она сорок лет прислуживала за столом людям их круга и слишком неловко себя чувствовала, чтобы «выступать» на «рауте».