— Вот оно! — говорит Данилыч.
— Спасибо, мать. Ничего нам уже не надо, — говорю я.
— А почем кило? — спрашивает Сергей. Потом ворота открываются. Впереди поджидают новые шлюзы.
IV
Эта мель была некоторым излишеством, точкой, для верности поставленной даже не над «и», а над «ы». Продольный профиль Волго-Донского канала похож на двойную лестницу-стремянку; каждая ее ступень — шлюз. К вечеру первого августа яхта еще не поднялась к водоразделу. Мы преодолели три ступени; оставалось десять. Вывод напрашивался сам собой: какая там Астрахань! О «гонке со временем» старались и не вспоминать.
В команде ожили суеверия.
— Ну что, отдохнем? — равнодушно спросил Данилыч, когда впереди показался паром через канал, и два залива по бокам парома, и дед-паромщик для консультации.
— Вечер добрый! Ставайте, тут глубоко — потонуть фатит! — Дед был рад случаю поговорить.
Он радушно показывал на тот залив, что побольше.
— Сколько метров? У нас осадка большая.
— Большая! Третьего дня тут дура поболе вашей стояла. Люди тоже городские…
— Какая дура — яхта? Катамаран?! Попандопуло… то есть «Мечта»… стаксель, стаксель какой — рыжий?!
— Ну, — неуверенно моргнул дед. — Приятелей ищете?
Мы его уже не слушали. Значит, он все-таки существует, этот невидимый, неуловимый враг. И по-прежнему впереди, возможно, уже на Волге… Теперь жди неприятностей. Знать бы только, каких!
— Вы как хотите, — решительно сказал Данилыч, — а я в этом заливчике не стану. Вот оно.
Сергей согласно кивнул. Решение было мудрое — береженого бог бережет. Дед что-то кричал, но мы завели мотор, обогнули паром и зашли в тот залив, что поменьше. Вернее, хотели войти; ибо на полном ходу «Гагарин» на что-то мягко наткнулся, юзом пополз к берегу и стал. Бушприт, видавший два моря, уперся в куст ежевики. На том же кусте расположилась какая-то небольшая, чисто сухопутная птичка. Она не улетела: глумливо перекинула слева направо головку и скосила на яхту безбоязненный черный глаз. Кышшш!!!
Глава 6. Вниз по лестнице, ведущей вниз
Так бывает в горах, когда идешь через перевал. Кажется — вот он, перевал, за каменной осыпью. Поднимаешься на осыпь, но дальше новый взлет, язык снежника. Перевал за ним. Взбираешься на снежник; но склон опять обманывает, опять уводит вверх. И постепенно теряешь надежду на то, что он вообще когда-нибудь кончится.
А потом в лицо ударяет ветер. Склон — позади. Сначала не верится. Какой-то новый подвох. Но нет — вот каменный тур, вот скала с профилем бульдога, все согласно описанию: это перевал. Впереди спуск; оттуда, как из подворотни, тянет сырой воздух. Внизу — долина; та самая, куда ты так долго шел.