“Почему я все-таки не вышла за него замуж? – с симпатией взглянув на мсье Пиккара, подумала Мария. – Он и умен, и талантлив, и честен, и смел, и щедр… И мне было с ним хорошо… Значит, что-то не сошлось на небесах, браки совершаются именно там. А может, я не могла забыть дядю Пашу, пока вдруг не свалился с небес Антуан? Интересно, удастся ли ему стать летчиком в армии де Голля?”
В набегавших сумерках короткого зимнего дня на дальнем холме вдруг почудились Марии приземистые очертания форта Джебель-Кебир. Словно воочию увидела она убранный цветами и травами, заполненный зрителями огромный крепостной ров… Помнится, были среди зрителей того спектакля и ее крестный отец адмирал Герасимов, Царство ему Небесное, и маршал Петен, и губернаторша Николь…
Вспыхнули направленные сверху на сцену снятые с кораблей прожекторы, пошел занавес… И вот они “Три сестры”: “Ольга в синем форменном платье учительницы женской гимназии все время поправляет ученические тетрадки, стоя и на ходу; Маша в черном платье со шляпкой на коленях сидит и читает книжку; Ирина в белом платье стоит задумавшись”. Она – младшая из сестер Ирина в белом платье, которое так жмет в проймах, – вот они, чеховские три сестры, под небом Африки…
Пока подъезжали к дальнему холму, очертания форта Джебель-Кебир на его вершине как бы растворились в быстро темнеющем воздухе на границе дня и ночи, такой резкой, такой стремительной в Северной Африке. Скоро выбрались на белую известняковую дорогу, призрачно отсвечивающую в уже полной ночи с первыми звездами, мелькающими в прогалинах легких, текучих облаков.
– Выхожу один я на дорогу, Предо мной кремнистый путь блестит, Ночь тиха, пустыня внемлет Богу, И звезда с звездою говорит! – громко продекламировала Мария. Все так совпадало вокруг, так ложилось на душу.
– Стихи? – уверенно спросил мсье Пиккар, хотя и не понимавший по-русски, но не обделенный чувством ритма.
– Стихи.
– Не знаю, о чем они, но по звуку очень красиво, – мечтательно сказал мсье Пиккар. Они ехали в горку, так что кони шли шагом.
Мария перевела строфу из Лермонтова. Она слишком хорошо владела французским языком, чтобы не заниматься буквалистикой, а передать суть и прежде всего, конечно же, настроение.
– Большой поэт, – сказал мсье Пиккар, – но я о нем никогда не слышал.
– Я уже привыкла к тому, что вы, французы, мало что знаете о русских, – без обиды сказала Мария. – Достоевский, Толстой, Чехов – вот и все, что вы слышали.
– Не только слышали, но и читали, и смотрели спектакли, – задиристо парировал мсье Пиккар.