Они старались есть без жадности, медленно, но это давалось им с трудом.
– Как пахнет это копченое мясо! А какая вкусная яичня, сроду такую не ел!
– Вилки тяжеленные! Такой дать в лоб, и клоуном станешь! Из чего они сделаны?
– Серебряные.
– Это ты брось, Ванек, из серебра деньги делают, а не вилки, я у своего деда видел серебряную монету.
– Смотри, какая красивая ваза в том углу! Первый раз вижу, чтоб вазы на пол ставили. Для чего?
– Для красоты – для чего!
– Много ты понимаешь, Ванек.
– Да уж поболе твоего, Андрюха. Я техникум окончил. А ты в своем колхозе быкам хвосты крутил.
– А за это ты на руднике горбатился, а я у бауэра жил. В дом спать не пускали, в хлеву спал, но там тепло. А потом стало еще теплее, начала ходить ко мне хозяйская дочка, такая, как я, нам по девятнадцать было. Месяц ходила – пролетел, как во сне. А потом хозяин застукал, хотел вилами меня заколоть, а тут она как кинется, как заслонит меня и что-то быстро-быстро как залопочет ему по-ихнему. Ну вилы он опустил. Хотите верьте, хотите нет, она и сбежать мне помогла – эта Магда, сказала: “Иначе мой отец все равно убьет тебя или сдаст на рудник”. Я с нею быстренько стал немецкие слова понимать.
Говорили Андре и Жан, а Серж и Николя не проронили ни слова, только зыркали глазами по сторонам, да и то как бы нехотя, случайно.
– А тетка красивая, – сказал о Марии Андре.
– Ничего, все при ней, – отвечал Жан, – но до наших русских им семь верст и все лесом.
Мария еле сдержала улыбку: “Молодцы мальчуганы, патриоты!”
После раннего ужина она провела их по дому, показала туалеты, объяснила, как ими пользоваться, и полусловами, полужестами дала понять, что оставляет их в доме, а сама будет ждать в саду.
За трапезой Мария старалась не разглядывать гостей, но все-таки не могла не заметить, какие у них одутловатые лица, бескровные губы, как глубоко запали глаза. “По подвалам здоровья не нагуляешь, а тем более раненым. Как-то нехорошо, стыдно не признаваться им, что я русская и понимаю каждое их слово. Стыдно, но что делать? Спасибо, не матерятся. Жак прав: они ни от кого не ждут ничего хорошего и готовы ко всему”.
Когда ребята вышли из дома в сад, Мария усадила их в старой беседке и объяснила на пальцах, что они могут прогуливаться по всему саду, а она отлучится по делам.
– С хромой ногою на такой забор я не взлезу, – услышала она в спину. – Если пошла сдавать, то всем нам капец.
– Не ной, Андрюха, тетка вроде нормальная. Тем более такая яичница перед смертью – радуйся!
– Дурак ты, Ванька, и шутки у тебя дурацкие.
“Мальчишки, совсем мальчишки. Господи, дай мне спасти их!”