– Не знаю! Вот когда окажусь, тогда и будешь думать над твоим вопросом. А пока…. Думай, Рипли! Думай! Решение принимать тебе!
«Отмороженный», сильно прихрамывая на обе ноги, медленно побрел в сторону лагеря.
Драма, разыгравшаяся на рассвете, завершилась в полдень.
В столовую, уже заполненную курсантами всех трех годов обучения, явилась Чемерская. Синяк «растекся» уже на пол-лица, левое веко почернело, а глаз закрылся почти полностью. Юля жестом руки пресекла любые вопросы своих сокурсников, твердым шагом направилась к столу, за которым обедали её «утренние» новобранцы.
Сашка обратил внимание, что к поясу и бедру Рипли пристегнута кобура, из которой выглядывает рифленая рукоять бластера.
– Извиниться не хотите? – очень спокойно спросила Чемерская, останавливаясь в паре шагов от обеденного прямоугольника. Парни, демонстрируя нежелание разговаривать, словно нехотя подняли головы.
– Извиняться? За что? – спросил один из них. – Ты сама во всем виновата!
Юля жестом руки вновь остановила движение парней – третьекурсников, намеревавшихся броситься к ней на помощь, демонстративно вытянула из кобуры бластер, в наступившей полной тишине щелкнула предохранителем.
– Стрельнишь, что ли? – осклабился парень. – Не-ет! У тебя кишка тонка! Шалава! – он схватил чашку, попытался бросить её в Рипли. Зашипел бластер – раз, другой…. На пол столовой свалились два тела.
– Я не шалава! – негромко сказала Юля, возвращая оружие в кобуру. – А приказы нужно выполнять! – и вышла из столовой.
Глава 5.
Конец «карантина»
Непонятно, чем именно Дита была занята весь день, первый после возвращения на «старую», главную пока базу звездных рекрутов, но «озверина» она «хапнула» только к вечеру.
Сашка едва не расхохотался, услышав емкую и точную формулировку состояния шефини, данную ей кем-то из «старых» рекрутов, поспешил вслед за ними в конференц-зал Центра подготовки.
Дита была уже в центре «подиума». Рядом стояла Чемерская и, опустив голову, сбивчиво объясняла что-то своей патронессе. Бессмертная резко кивнула, обожгла взглядом голубое море курсантов всех трех курсов, наткнулась на огромный синяк на лице «непутевого». Её рука легла на рукоять бластера; у Сашки похолодело сердце.
Дита что-то спросила у Юлии, та ответила, отрицательно покачала головой. Элойка спросила еще раз, Рипли опять покачала головой и недолго что-то поясняла. Дита разочарованно качнула головой, сняла руку с кобуры.
У Заречнева отлегло от сердца. Он точно знал: с учетом теперешнего состояния бессмертной – чем-то взвинченного до предела и возбужденного сильнее обычного Дита могла пальнуть в «отмороженного» при малейшем намеке на его неподчинение.