На какое-то время Фолко полностью выпал из мира, прислушиваясь к своим ощущениям. Нет… ничего… ничего особенного… а вот если взглянуть сюда?!
На правой руке Фолко по-прежнему носил подарок принца Форве — золотой перстень с голубым самоцветом. Алый мотылек, что в былые годы мерно взмахивал крылышками в такт биению сердца хоббита, давно исчез из глубин камня; все привыкли к перстню, считая его обычным украшением, странной прихотью храброго воина, коему не к лицу напяливать на себя женские побрякушки. Десять лет перстень был мертв, а теперь, после случившегося с кинжалом, Фолко даже не слишком удивился, вновь увидев в глубине кристалла мерные взмахи огненно-алых крыльев. Мотылек вновь ожил.
Наверное, в былые годы он, Фолко Брендибэк, вскочил бы с места и, сверкая глазами, начал требовать, чтобы все прислушались к этим грозным знамениям, предвещающим… Эру ведает что, но очень грозное. Времена криков давно миновали. Теперь хоббит лишь аккуратно повернул перстень камнем внутрь, чтобы никто не заметил случившейся перемены. Усилием воли Фолко вновь заставил себя прислушаться к тому, что творилось вокруг. А творилось нечто весьма неприятное. Эодрейд впервые, наверное, за все годы своего правления дал волю гневу.
Нет, он не кричал, не топал ногами, не приказывал казнить всех возражавших ему — он просто отдавал приказы ледяным, мертвенным голосом, и от этого всем становилось еще страшнее. Испытанные воины чувствовали, что волосы у них становятся дыбом, а по спинам струится холодный пот.
Казалось, вместо их короля, которому все они были неложно преданы, появился совершенно другой человек, куда более жесткий и жестокий. И приказы, отдаваемые им, были один мрачнее другого.
— Позаботиться, чтобы в достаточном количестве был взят яд — тот самый, что мы получили от гномов и который они используют против каменных крыс.
По пути будем отравлять колодцы — все до единого! Взять запасы масла — выжигать на корню поля и пастбища. Деревни и города будем сжигать со всеми обитателями. Никого не щадить! Отродье Тьмы не заслуживает снисхождения.
Дети не исключение. Я не хочу, чтобы из них выросли мстители. Этим мы навек убережем Рохан от вторжений с Запада.
— Ну так, значит, с Арнором-то чего, повелитель? — послышался голос Брего. — Силен Терлинг ведь, проклятый, силен, чтоб его разорвало! Под Тарбадом-то на собственных шкурах почуяли!
— Да, Терлинг силен, — не задумываясь, ответил Эодрейд. В глазах его плясали рыжие отсветы факелов, и, казалось, он уже видит исполинские пожары, что пожирают вражеские города и селения. — Но ему придется идти через выжженную землю. Его войско после Гватхло не найдет ни воды, ни пропитания. А мы встретим их на заранее подготовленных рубежах, измотаем ударами из засад… Они не дойдут до Исены!