Через окно было видно, как из кустов вылез возвратившийся хозяин. Шаворский окликнул его:
— Все в порядке?
— Все. Вас тоже проводить?
— Я спать буду, — сказал Шаворский, — ночью не удалось. Постели на чердаке, где в прошлый раз. Седой, через порота не ходите, лучше по берегу.
В вагоне
Золотаренко не было дома. Алексей успел написать подробный рапорт и десятки раз перемерить шагами кухню, прежде чем тот наконец явился. Алексей велел, не теряя ни минуты, доставить рапорт в ЧК.
Через час Золотаренко принес ему наспех нацарапанную записку от Инокентьева:
“За Киев спасибо. В Тирасполе свой в трактире “Днестр” у вокзала в 3 часа дня, белый пакетик накрест синей тесьмой. П. дайте карандаш адрес записать, О. пишите угольком. Кр. случай — УЧК Недригайло, привет от Максима. Держи в курсе. В.И.”.
Понимать это надо было так: поезжай, разбирайся и решай на месте, что делать, так как встретиться не удастся. О Нечипоренко уже известно. В Тирасполь направлен наш разведчик, которого в три часа дня можно встретить в привокзальном трактире. При себе он будет иметь бумажный пакет, накрест перевязанный синей тесьмой. “Дайте карандаш” и “пишите угольком” — это пароль для него и отзыв. В случае крайней необходимости обратиться за помощью к председателю уездной ЧК товарищу Недригайло, передав ему “привет от Максима”.
— Откуда они знают о Нечипоренко? — спросил раздосадованный Алексей.
— Чудак! Думаешь, ты у них один?..
Итак, ехать приходилось без предварительной разработки. План мог быть только такой: выманить Нечипоренко на свидание с Шаворским в село Нерубайское, что в двенадцати-пятнадцати верстах от Одессы, а там уж решать, что делать дальше.
В десятом часу вечера Алексей вернулся к Резничуку.
Все уже было готово к отъезду. Галина, одетая по-дорожному, в белой ситцевой косынке и чистенькой деревенской поддевочке, выслушивала последние наставления Шаворского. На сундуке стоял большой “Ундервуд”. Это была старинная машина, без футляра, с отдельными комплектами заглавных и простых букв. Ее обернули дерюгой, чтобы не выпирали углы, и засунули в мешок, Шаворский увел Алексея в соседнюю комнату и еще раз напомнил, куда и к кому надо пригласить Нечипоренко.
Алексей с Галиной отправились на вокзал: девица чуть впереди, с маленьким узелком в руке, Алексей сзади, с тяжелым “Ундервудом” за плечами.
На перрон им удалось попасть задолго до посадки, но там уже было полно народу. Беженцы из голодных районов, многосемейные молдаване, демобилизованные красноармейцы… Толпа гомонила на разных языках, ругалась, плакали дети.