И даже слабая последняя надежда, что позвякивание может найти и какое-то естественное объяснение, продержалось недолго. Раздался скрип, словно сдвинулся стул. Мне пришлось взглянуть в лицо реальности: коттедж "Остролист" пребывал в процессе обкрадывания. И было нетрудно понять, почему – вопреки статистике Мориса – был выбран именно он. Его уединенность была самоочевидной. И в окрестностях все, конечно, знали, что его владельцы – лондонцы, которые подолгу живут там только летом. А была среда – уже четверг, поскольку на моих часах шел второй час ночи, – в ноябре. Я приехал на поезде, а потому снаружи не было машины, предупреждающей о том, что внутри кто-то есть. Я же лег спать пораньше, чтобы начать долгий рабочий день на свежую голову.
Насколько было известно мне, ничего особо ценного в коттедже не было – во всяком случае, по меркам профессионального вора. Обставлен он был с присущей Джейн простотой и взыскательным вкусом. Я вспомнил две-три старинные фарфоровые тарелки и несколько картин наивно-пасторального жанра, который (по недоступным моему личному вкусу причинам) последнее время ценится много дороже, чем прежде. И никакого серебра, насколько я знал. А Джейн вряд ли оставила бы в коттедже что-нибудь вроде дорогого кулона или брошки.
Тут донесся еще один звук – к моему облегчению, все еще снизу. Что-то вроде чмоканья. Возможно, заело дверцу бюро или шкафа. Мне не хватало привычки к обычным звукам этого дома, которая приобретается только после долгого обитания. Тем не менее я наконец предпринял конкретное действие: то есть нащупал в темноте мои очки и надел их. Потом высвободил ноги из-под одеяла и сел на краю кровати. Несомненно, тот факт, что при этом я соблюдал величайшую осторожность, будто сам был вором, достаточно характерен. Но я просто не видел, что я мог бы предпринять. Я не сомневался, что окажусь побежденным, если дело дойдет до драки. Я не смог бы подойти к телефону беспрепятственно, ведь, конечно, парень – я уже твердо решил, что это длинноволосый деревенский телепень с тяжеловесными кулаками и таким же мозгом, – не даст мне даже поднять трубку. К тому же я пытался уловить еще один звук – приглушенного голоса. Я вовсе не был уверен, что имею дело с одним человеком. Сообщник – вот лучшая панацея от дрожи в коленках.
Должен также признаться задним числом и в чисто эгоистическом побуждении. Ведь грабили не мой дом. Единственное, что тут имело огромную ценность для меня лично, были мои наброски и прочее, связанное с Пикоком. Я разложил их на столе в другой нижней комнате, не подо мной, а дальше, в гостиной. А им вряд ли угрожала опасность от малограмотного невежды, который орудовал внизу. Предположительно, более умного человека они могли бы предупредить, что в коттедже, оказывается, кто-то есть, но что до более явных признаков его обитаемости… я стал жертвой и моей лени, и моей педантичной аккуратности – вымыв и убрав посуду после легкого ужина, который приготовил сам, и не потрудившись последовать рекомендации Джейн затопить камин "для уютности". Погода была пасмурной – почти теплой после Лондона, и я также не позаботился включить центральное отопление, обойдясь электрокамином, который к этому времени уже совсем остыл. Холодильник включен не был, поскольку я еще не купил скоропортящихся припасов. Красная лампочка водонагревателя тускло светилась в стенном шкафу рядом с кроватью. И я уже отдернул занавески внизу, чтобы не тратить на них время утром, а второй чемодан забрал с собой в спальню. Даже преднамеренно я не мог бы лучше замаскировать свое присутствие в коттедже.