Я смотрел на нее с саркастической усмешкой, хотя в действительности чувствовал что-то вроде священного ужаса. От неё ничто не укрылось.
— Так ты считаешь, что я поднял фургон? — спросил я насмешливо.
Она лишь скованно кивнула в ответ.
Мой голос стал ещё более издевательским.
— Никто не поверит тебе, ты же знаешь.
Она постаралась обуздать свой гнев. Отвечая, она чётко и взвешенно произнесла каждое слово:
— Я не собираюсь никому рассказывать.
Она выполнит своё обещание — её глаза не умели лгать. Несмотря на то, что я смертельно обидел и предал её, она сохранит мою тайну.
Почему?
Я был настолько потрясён, что на полсекунды потерял свою тщательно продуманную маску, но тут же пришёл в себя.
— Тогда какое это имеет значение? — спросил я, стараясь сохранить резкость в голосе.
— Для меня — имеет, — заявила она. — Я не люблю врать, так что уж если вру, то неплохо бы знать чего ради!
Она просила меня о доверии. Так же, как и я хотел завоевать её доверие. Но переступить черту я не имел права.
Я спросил по-прежнему грубо:
— А ты не можешь просто поблагодарить меня и прекратить совать нос, куда не следует?
— Спасибо! — Она нервно ожидала продолжения.
— Ты этого так не оставишь, ведь так?
— Нет.
— Ну что ж... — Я не мог рассказать ей правду, даже если бы хотел… но я не хотел. Пусть она лучше придумает собственную версию, чем узнает, кто я на самом деле. Что бы она ни придумала, хуже правды не будет... А правда состояла в том, что я был живым ночным кошмаром, сошедшим прямо со страниц романа ужасов. — Счастливо тебе насладиться обманутыми ожиданиями!
Мы меряли друг друга сердитыми взглядами. В гневе она была так очаровательна! Как выпустивший коготки котёнок, пушистый и безобидный, не осознающий, как он слаб и беззащитен.
Она покраснела и снова стиснула зубы.
— И с чего ты вообще тогда напрягался?
Такого вопроса я не ожидал, и ответа на него у меня не было. Я растерялся, забыл роль, и маска слетела. Единственный раз я сказал ей правду:
— Не знаю...
Я запечатлел в памяти её лицо в последний раз — с щеками, красными от обиды и злости — а затем повернулся и ушёл от нее.
Я возвратился в школу. Так надо было — ни к чему привлекать к себе слишком много внимания.
К концу дня почти все ученики вернулись в классы. Только Тайлер и Белла, да ещё некоторые другие — кто, вероятно, использовал происшествие как повод прогулять — отсутствовали.
Я всегда старался поступать согласно правилам. Тем более странным было моё желание тоже прогулять: я вынужден был стиснуть зубы, чтобы не сбежать с уроков и не отправиться обратно, к девушке.