Мой разум был сильнее, чем тело, но лишь с очень небольшим перевесом.
— Твой отец ждет тебя, — напомнил я, стиснув зубы.
Она взглянула на Тайлера и Карлайла. Тайлер не обращал на нас ни малейшего внимания, зато Карлайл ловил каждый мой вздох.
"Осторожно, Эдвард".
— Я бы хотела поговорить с тобой наедине, если ты не возражаешь, — настаивала она, понизив голос.
Я хотел ответить, что очень даже возражаю, но понимал, что, в конце концов мне придётся поговорить с нею. Так что лучше не тянуть.
Я направился к выходу. Во мне бурлило множество противоречивых эмоций. Позади раздавался неровный топоток шагов: она стралась не отставать.
Вот теперь начиналась настоящая комедия. Я даже роль подобрал — точно по своему амплуа: злодей. Буду врать, насмехаться и изводить и мучить свою жертву.
Я шёл против всех своих лучших побуждений, человеческих побуждений, за которые упорно цеплялся все эти годы. И никогда мне не хотелось заслужить доверие сильнее, чем сейчас, когда я был вынужден самым жестоким образом обмануть его.
Ещё тяжелее становилось при мысли, что это будет её последнее воспоминание обо мне. Моя прощальная сцена...
Я повернулся к ней.
— Что тебе надо? — холодно спросил я.
Она отшатнулась, столкнувшись с такой враждебностью. В её глазах появилась растерянность, это было то самое выражение, что некогда преследовало меня...
— Ты должен мне объяснить, — сказала она тихо, её лицо, бледное, как слоновая кость, побелело ещё больше. Мне было очень трудно сохранять пренебрежительный тон.
— Я спас тебе жизнь, я ничего тебе не должен.
Она вздрогнула — смотреть на то, как мои слова ранят её, было все равно что вместо крови пить серную кислоту.
— Ты же обещал, — прошептала она.
— Белла, ты ударилась головой, ты сама-то хоть понимаешь, о чем толкуешь?
Она упрямо выдвинула подбородок.
— С моей головой всё в порядке.
Теперь она рассердилась, и это упрощало мою задачу. Я встретил её гневный взгляд и состроил ещё более злодейскую физиономию.
— Чего ты хочешь от меня, Белла?
— Я хочу знать правду, я хочу знать, зачем я всем вру ради тебя.
То, чего она хотела — правды — было только справедливо. Тем больше меня расстраивала необходимость отказать ей в этом.
— А что, собственно, произошло, по-твоему? — Я едва не рычал на неё.
И тут её прорвало.
— Всё, что я знаю, это то, что тебя и близко не было рядом со мной. Тайлер тоже тебя не видел, так что не говори, что у меня от удара головой съехала крыша. Тот фургон раздавил бы нас обоих — но не раздавил, а твои руки оставили вмятины в его боку, а ещё ты оставил вмятину на другой машине, но сам ты нисколечко не пострадал, а ещё фургон должен был раздавить мои ноги, но ты держал его на весу... — Неожиданно она стиснула зубы, и в её глазах заблестели готовые брызнуть слёзы.