Какой-то доктор, сидящий позади Юки, что-то ей говорит. Лет сорока, хорошо выглядит, несмотря на довольно-таки узкое лицо. На нем летние шерстяные брюки, тенниска от Ральфа Лорена. Человек, преисполненный уверенности в себе.
Прошу вас простить меня, — говорит он, наклонившись через плечо Юки и улыбаясь, — могу ли я задать вам два-три вопроса о… об этой черепахе? Юка слегка оборачивается к нему.
Прошу вас, — говорит она.
Ее голос такой чувственный, такой мягкий, что все остальные женщины опускают глаза, задыхаясь от ревности.
У вас очень редкий экземпляр, не так ли? Я, видите ли, врач, специалист по кардио… — На секунду он замолкает и улыбается: — И я совсем ничего не знаю о черепахах!
Но, несмотря на это, вы все же интересуетесь морской фауной? — говорит Юка, убирая панцирь, словно желая спрятать его от взгляда своего собеседника.
Мне вообще многое интересно, не только черепахи. Ну уж если мы летим одним рейсом… как вам сказать? Ну, мне любопытно было бы знать о связи между вами и этой вещью.
В этом панцире… — начинает серьезно объяснять Юка, поглаживая воображаемую голову животного, — в этом панцире есть то, что я люблю больше всего в жизни.
Неужели? Обязательно расскажите мне об этом!
Для неспециалиста все это может показаться набором сухих фактов из жизни рептилий.
А не относится ли эта черепаха к какому-нибудь особому виду? Могла бы она представлять научный интерес, сравнимый со слоновой черепахой с Галапагосов, любимой черепахой Дарвина? Действительно, — отвечает Юка, кивая, словно вдохновенный ученый. — Однако я думаю, что сравнение ее с chelenoidos elephan topos, вся ее значимость и тому подобное в нашем случае имеет скорее иной смысл. Если бы я углубилась в подробности, сложность состояла бы не в том, смогли бы вы понять меня или нет… Я бы сказала, что здесь сокрыт некий философский интерес, впрочем, как и любом материале, ценном для науки.
— Полностью согласен, — кивает доктор.
Юка улыбается, и в этот момент раздается сигнал к посадке. Приглашаются пассажиры, летящие люкс-классом.
Прошу прощения, — говорит, поднимаясь с места, медик, мне пора. — Он машет рукой, приветствуя товарищей Юки, которые все это время сидят, вцепившись в панцирь, и скрывается в зале отбытия.
Самолет взлетает. Подъем заканчивается, самолет набирает крейсерскую скорость. Наступает время аперитива, стюардессы проходят по рядам, принимая заказы. Юка устраивает панцирь у себя на коленях и кладет руки поверх него. Соседи по ряду начинают ее рассматривать. Кажется, что вот-вот что-то произойдет. Четверо товарищей Юки пересаживаются на своих местах. Юка сжимает руки так, что белеют ее ненакрашенные ногти, а вены на тыльной стороне ладони вздуваются. Вдруг слышится треск — это Юка сломала панцирь, внутри которого под прослойкой из полистирола оказывается пластиковая сумка. Потом она раскрывает ее, достает небольшие металлические шары и передает их по одному своим друзьям.