Шрам на голове налился багровым цветом. Казалось, Пионова хватит апоплексический удар.
— Но должно было произойти еще что-то? — стал выпытывать я у него.
— Ты знаешь его, заставь дурака богу молиться…
— Дальше… — терпеливо потребовал я.
— Дальше? Дальше ее не нашли. Обыскали район, прилегающий к кварталу, и даже канал…
— Но так не бывает, — заметил я.
— Бывает, — произнес он с отчаянием.
Видать, Пионова действительно переклинило, раз он лишился способности логически рассуждать.
— А что сделал Акиндин?
— Он на пять минут отошел отлить.
— Во сколько это было? — спросил я.
Я почему-то подумал, что Акиндин тоже пропал, но не успел об этом спросить.
— Без четверти час, — ответил он.
— Ба! — воскликнул я, и он с надеждой посмотрел на меня.
Я быстро прикинул время начала редакционной пьянки, время наступления второго дыхания и время последней Лехиной драки. Когда он выбрался из трюма фрегата, в Петропавловской ударил полночный выстрел. Потом мы с Лехой философствовали, потом я сам дрался с каким-то странными грабителями, от которых пахло навозом и которых принял за инопланетян, а потом на трезвую голову решил, что ошибся. Мне понадобилось еще часа два, чтобы добраться домой, где я беседовал с человеком, который пропал год назад — Мироном Павличко.
— Кто-нибудь видел людей в капюшонах? — спросил я.
— В капюшонах? — С минуту он с изумлением смотрел на меня и тупо моргал ресницами. — Точно! — Он с такой силой ударил кулаком по журнальному столику, что одна ножка подломилась.
Лаврова заглянула к нас и истерическим жестом прижала кончики пальцев к вискам, словно у нее заболела голова. Я так посмотрел на нее, она предпочла убраться от греха подальше. Кстати, она так и не переоделась. Впрочем, на ее зад можно было любоваться часами и в любых ракурсах.
— Было донесение! Собака постовой! Сгною! Я его с напарником поставил блокировать выход через багажную. Он упомянул о человеке в плаще.
— Но мало ли людей ходят в плащах? — многозначительно возразил я.
— Да, но не во время облавы! Таких совпадений не бывает!
— Допросите постового с напарником еще раз. Похоже, 'они' его отключили, а он боится сознаться.
— Кто 'они'? — спросил он с напряжением, очевидно, сам зная ответ, но боясь в нем удостовериться.
Я вкратце рассказал ему о своих ночных злоключениях, опустив подробности редакционной пьянки, и снова почувствовал недовольство. Похоже было, что я пропустил что-то важное, но не мог понять что именно. Но это 'что-то' каким-то образом было связано с людьми в плащах и, возможно, даже имело отношение к Мирону Павличко.