— Генка, вставай! — Кирилл Васильевич пнул его. — Обыщи этих голубчиков, и их сведем в комендатуру.
Дело принимало плохой оборот. Я знал, что если Кирилл Васильевич представит нас грабителями, то нам даже наши редакционные удостоверения не помогут. В лучшем случае просидим в обезьяннике до конца восстания, а в худшем — и гадать не хотелось.
Дед Генка подошел и поднял с земли автомат. Потом обыскал нас. Личные вещи его не интересовали. Он заставил Луку снять жилет с магазинами и важно влез в него. Лицо его стало просветленным. Такие лица бывают у людей в храмах. Но он не знал, как обращаться с автоматом. Взял его под мышку и придерживал рукой. Потом он связал нам руки. Веревку он снял с мешка.
— Кругом! — скомандовал Кирилл Васильевич.
— Ты что, не узнаешь меня? — предпринял я последнюю попытку.
— Много вас здесь ходят, — ответил он с насмешкой.
— Мы журналисты, — напомнил ему я.
— А мне без разницы! — многозначительно произнес Кирилл Васильевич. — Хоть и журналисты. Перед законом все равны. Шагом марш!
Что нам оставалось делать? Мы направились по 4-й Советской к выходу из парка, в котором стояла больница.
— Они думаю, — говорил он деду Генке, шагая вслед за нами, — что журналисты не бывают мародерами. Еще как бывают, — и в сердцах ударил меня прикладом по спине.
— Слушай! — остановился я. — Сейчас отберу ружье и накостыляю.
— Иди! Иди! Там разберемся! — потыкал он меня еще раз, но уже не так агрессивно.
— Может, он не врет? — предположил дед Генка.
— Как это не врет?! — удивился Кирилл Васильевич. — Ты же видел, они хотели отбить своего.
— Видел… — признался дед Генка. — Только что-то здесь не то.
— Сведем в кутузку, а там разберутся.
— Нет, неправильно это… — не очень убежденно возразил дед Генка. — В кутузке сам знаешь, что делают.
Мы проходили мимо известного бара, у которого было подпольное название 'Рыбий глаз', хотя официально он назывался 'Невская волна'. Обычно здесь собирались местные алкаши, потому что пиво и водка в баре были дешевле, чем в других местах. Праздный посетитель, сидящий на крыльце и дымящий сигаретой, окликнул:
— Ты куда их ведешь, Кирюха?
Кирилл Васильевич обрадовался возможности поупражняться в красноречии.
— Вот поймали мародеров… — Он остановился. Лицо его сияло праведным гневом. — Растаскивали муниципальную собственность…
Оправдываться было бессмысленно. Я понял, что в его глазах мы настоящие грабители.
На крыльцо вышли еще несколько человек. Печать ежедневных возлияний лежала на их лицах.
— С уловом тебя, Яковлев, — поздравили они его. — Может, зайдешь?