Остальные пятеро обитателей больничной палаты были типичными страдальцами, помятыми в камерах. Лица — сплошные синяки. Когда в тесном пространстве одного бьет два десятка озверелых от злобы и скуки блатных, о красоте лица никто не думает. Хотя если попал сюда после ментовской «прессовки», то тоже на конкурс красоты не выставит свою кандидатуру…
Он потрогал пальцами лицо. Кажется, кроме разбитой нижней губы никаких травм. Видно, он после первого удара в лицо сгруппировался, прикрылся, так что остальные удары пришлись в спину, руки, ноги, почки. Голова пострадала меньше всего. Но перелом основания черепа в результате умелого удара ногой вообще прекратил бы все страдания и решил все проблемы. Так что ему еще повезло.
Он безнадежно оглядел тюремный двор.
Конечно, хорошо бы протянуть в больничке до суда. А там уже думать, с этапа или из зоны бежать. Сидеть срок, который ему отвалят за то, что освободил родную страну от восьмерых бандитов, он не собирался. Нужно дать взятку, понял он.
Но для этого необходима связь с волей. А никто, конечно же, ему этой связи не даст, надеяться приходилось только на себя.
Надо сказать, предусмотрительность не раз спасала его.
И в Анголе, и в Никарагуа, и в Чечне.
Вроде бы не рассчитывал оказаться в тюрьме, когда собирался на очередное прикрытие клиента. А вот надо же — подготовился. Конечно, его обыскали. Изъяли оружие, сняли ботинки, в подошве которых были заточка с широким лезвием и пилка, тонкая пачка долларов. Про это придется забыть. Но крест на груди оставили. Это хорошо. Крест только на вид — простой железный, на стальной цепочке. На самом деле цепочка — пилка, которой можно перепилить решетки, а сам крест — универсальная отмычка. Да простит Господь это кощунство. Но ведь не пытаться бежать в такой ситуации — это caмoyбийство. Тоже — грех… Верестаев его подставил, он пойдет в обычную общую колонию. И в камере будет сидеть в СИЗО рядом с уголовниками. Верестаев постарается, чтобы они узнали, что он — «мент» (для них все силовики — из милиции, прокуратуры, ГРУ или ФСБ, — менты, а вот для милиции, контролеров в СИЗО — менты это только «свои», в этом большая разница, разница между жизнью и смертью). Вот и выходило, что не бежать самоубийство. А самоубийство — грех. Так какая разница, коли все равно неминуем грех? Из двух зол — меньшее, из двух грехов выбирают тот, который приятнее.
А жить, как ни крути, приятнее, чем умирать, даже когда жизнь поворачивается к тебе задницей.
С него сняли все. А вот трусы — синие, сатиновые, малопривлекательные — оставили. Поленились или побрезговали снимать.