- Я нахожу это вполне возможным , - согласился он.
Он обнаружил, что задержал дыхание, ожидая ответа. Человек. Кто это, черт побери? Он был заинтересован.
- Иногда я отправляюсь в горы, где остаюсь наедине с собой в течение нескольких дней, недель, и я не одинока, однако на вечеринке, окруженная сотней людей, я более одинока, чем когда-либо.
Его желудок взволнованно сжался. Ее голос, наполнивший его сознание, был мягким, музыкальным и сексуальным в своей невинности. Михаил веками ничего не чувствовал, его тело не нуждалось в женщине уже несколько сотен лет. Но теперь, слыша ее голос, голос человеческой женщины, он был поражен огнем, собирающимся в его венах.
- Как вам удается разговаривать со мной?
- Я сожалею, что обидела вас. - Он мог отчетливо слышать, что именно это она и имела в виду, чувствовать ее сожаление. - Ваша боль была такой острой, такой ужасной, что я не могла не откликнуться. Я подумала, что вы, возможно, захотите поговорить. Смерть - не ответ на несчастье. Думаю, вы знаете об этом. В любом случае, я перестану говорить, если вы этого захотите.
- Нет! - Его протест прозвучал как команда, властный приказ, который отдают, требуя немедленного повиновения.
Он почувствовал ее смех прежде, чем звук достиг его сознания. Мягкий, беззаботный, заманчивый.
- Вы привыкли к тому, что окружающие вас люди слушаются вас безоговорочно?
- Совершенно верно. - Он не знал, как заставить ее рассмеяться.
Он был заинтригован. Чувства. Эмоции. Они накапливались в нем, пока полностью не завладели им.
- Вы европеец, не так ли? Богатый и очень, очень высокомерный.
Он обнаружил, что улыбается над ее поддразниваниями. Он никогда не улыбался. Особенно в течение последних шести сотен лет и более.
- Все это вместе . - Он ждал, когда снова раздастся ее смех, нуждаясь в нем с той же самой страстью, с какой наркоман ищет наркотики.
Когда он, наконец, раздался, то был низким и удивленным, и таким же ласковым, как прикосновение пальцев к его коже.
- А я американка. Вода и масло, вы так не считаете?
Он определил ее местонахождение. Она была не так уж далеко от него.
- Американские женщины всегда могут научиться хорошим манерам, - произнес он с подчеркнутой медлительностью, заранее предвкушая ее реакцию.
- Вы действительно высокомерны.
Он полюбил звук ее смеха, смакуя его, впитывая в свое тело. Вдруг он почувствовал ее вялость, зевоту. Так намного лучше. Он послала ей легкий ментальный толчок, очень деликатный, желая, чтобы она уснула и чтобы он смог изучить ее.
- Прекрати это!
Она среагировала быстро - отдернувшись с обидой и подозрительностью. Отступив и захлопнув дверь в свое сознание так быстро, что он поразился, какой ловкой она оказалась, какой сильной для своего возраста, для человека. Она - человек. Он был уверен в этом. Точно так же, как, не глядя на часы, он знал, что до рассвета оставалось ровно пять часов. Не то, чтобы он не мог выдержать ранние или поздние солнечные лучи… Он просто проверил ее психическую защиту, осторожно, не беспокоя ее. Слабая улыбка появилась на его прекрасно вылепленных губах. Она была сильной, но не достаточно.