Он целовал ее нежно, ласково, раскрывая свое сознание насколько это было возможно, желая, разделить себя с нею. Его любовь была дикой, всепоглощающей, защищающей, которую заслужить было определенно нелегко, но которая полностью предназначалась ей. Затем он начал двигаться, медленно и осторожно вначале, оценивая ее реакцию по выражению лица.
Требования тела Михаила начали брать над ним вверх. Пламя лизало его кожу, ревело в его животе. Его мышцы сжались, напряглись; небольшие капли пота выступили на его коже. Он еще ближе притянул ее к себе, заявляя на нее свои права, погружаясь в нее снова и снова, полный решимости насытить свой неутолимый голод.
Руки Рейвен передвинулись на его грудь, трепеща, словно в знак протеста. Он что-то предупреждающе проворчал, склонив свою темноволосую голову к темной маковке ее левой груди. Мягкая бархатистая кожа, жгуче-жаркое влагалище. Он весь горел, двигаясь все сильнее, ища освобождения единственно-доступным ему способом. Они были единым целым; она была его второй половинкой. Она снова шевельнулась, отодвигаясь от него, задыхаясь и невнятно протестуя, выказывая свой страх перед волной удовольствия, охватившей ее. Он снова что-то проворчал, чувственно протестуя и погружая свои крепкие зубы в выемку на ее шее, прижимая к библиотечному полу.
Огонь разгорелся в сильный пожар, бурный, неконтролируемый. Грохотал гром, сотрясая дом, когда вспышки молнии, сопровождаемые ударом грома, одна за другой ударяли в землю. Он взревел, вознося мольбу к небесам, когда взял ее с собой за пределы земли. Это длилось бесконечно. Боль граничила с удовольствием, заставляя требовать все больше и больше. Освободившись от спермы, его тело начало испытывать ненасытный чувственный голод; чудовище, живущее в нем, полностью пробудилось.
Рот Михаил оставив ее плечо и пройдясь вдоль линии горла, нашел устойчивое биение ее сердца под полной манящей грудью. Приласкав языком ее напряженные соски, он вернулся к груди, обводя ее раз, второй. А затем его зубы глубоко вошли в нее и он начал питаться; и вновь его тело овладевало ею, страстно и быстро, ненасытное в своем сексуальном безумии. Ее вкус был сладким, чистым и очень привлекательным. Он жаждал все большего и большего, его тело становилось сильнее и мощнее, двигаясь все сильнее и сильнее, все глубже погружаясь в нее, подводя ее к очередному оглушительному экстазу.
Рейвен боролась сама с собой, не узнавая Михаила в том чудовище, чьи эмоции представляли собой смесь чистого чувственного голода и зверского аппетита. Ее тело отвечало ему, находясь во власти своей, казалось бы, бесконечной потребности в нем. Его рот обжигал и мучил ее кожу, казалось, бесконечно питаясь, стремительно приближая кульминацию. Она чувствовала, как слабеет, странная эйфория постепенно овладевала ею - томная и сексуальная. Прижав его голову к себе, она отдавала всю себя во власть его ужасного голода, в то время как его тело снова и снова содрогалось в конвульсиях.