Именно ее одобрение отрезвило его. Эта женщина не находилась под гипнозом, она предлагала себя добровольно, потому что чувствовала его неистовую потребность, потому что верила, что он остановится прежде, чем причинит ей вред, прежде чем убьет ее.
Язык Михаила прошелся по ее груди, закрывая рану. Когда он поднял голову, его глаза горели, как у животного, ее вкус сохранялся у него во рту, на его губах. Он выругался тихо, мучительно, испытывая полное отвращение к самому себе. Она была под его защитой. Он еще никогда ненавидел себя и свой вид больше, чем в данный момент. Она так свободно отдавала себя, и он эгоистично этим воспользовался; чудовище в нем стало настолько сильным, когда он уступил бурному восторгу от слияния со своей Спутницей Жизни.
Он поднял ее безвольное тело, сжав в своих объятиях.
- Ты не умрешь, Рейвен.
Он испытывал ярость на самого себя. Не это ли было его целью? В самом темном уголке его сознания, не надеялся ли он, что это может произойти? Он постарается ответить на этот вопрос позже. Прямо сейчас ей необходима кровь, и как можно быстрее.
- Оставайся со мной, малышка. Я остался в этом мире из-за тебя. Ты должна быть сильной ради нас обоих. Ты можешь меня слышать, Рейвен? Не оставляй меня. Я могу сделать тебя счастливой. Я знаю, что могу.
Он сделал глубокий разрез на своей груди и прижал ее рот к темно-красному пятну, свободно вытекающему из пореза.
- Ты должна пить, подчинись мне в этом. - Он знал, что было бы лучше, чтобы она пила прямо из него, но ему требовалось держать ее, нужно было ощущать ее мягкий рот на своей коже, впитывающий саму его сущность, его жизненные соки в свое истощенное тело.
Она повиновалась неохотно, ее тело грозилось отвергнуть его дающую жизнь жидкость. Подавившись, она попыталась отвернуть голову в сторону. Но он безжалостно прижал ее к себе.
- Ты должна жить, малышка. Пей большими глотками .
Ее воля была невероятно сильной. Даже со своими собственные людьми ему не требовалось столько усилий, чтобы заставить их повиноваться. Естественно, его люди верили в него, желали повиноваться. И хотя, Рейвен не подозревала, что он воздействует на нее, где-то глубоко внутри нее чувство самосохранения противилось его командам. Но это не имело значения. Его воля будет преобладать. Она всегда преобладает.
Михаил отнес ее в свою спальню. И измельчив сладкие, исцеляющие травы вокруг кровати, он покрыл ими ее маленькое неподвижное тело и погрузил ее в глубокий сон. Через час он будет должен заставить ее выпить еще. Некоторое время он еще постоял возле кровати, глядя на нее и чувствуя потребность выкричаться. Она выглядела такой красивой и необыкновенный - драгоценное сокровище, с которым он так жестоко обошелся, когда должен был защищать ее от чудовища, сидевшего внутри него. Карпатцы не были людьми. Их любовные игры были чрезвычайно дикими. Рейвен была молодой, неопытной, человеком. Он оказался неспособен сдержать под контролем свои вновь приобретенные чувства в пылу страсти.