И на этот раз Пахом Степанович умолчал о болезни Черемховского, окончательно решив сообщить Анюте эту весть только тогда, когда будут подходить к лагерю. Но ему и в будущем не пришлось этого сказать ей.
- Ужин готов! - объявила Анюта.
Пахом Степанович пошарил в своем мешке и достал бутылку спирта.
- Уж как я ее, родимую берег! - задушевно сказал он. - Про этот случай берег! А ну, подавайте свою посуду, - скомандовал старый таежник.
Он долго примеривался, разбавляя спирт водой, потом поставил перед каждым его кружку. На полотнище парашюта в изобилии стояла еда: холодная тушенка, банка с вишневым компотом, горячие белые пышки. В котелках дымился горячий бульон с лоснящимися от жира дикими утками.
- Я никогда еще не чувствовала себя такой счастливой - говорила Анюта. - Во мне, вероятно, проснулся полудикий предок, высшим счастьем которого было вволю покушать и вволю отдохнуть.
- Вы этот отдых заслужили, Анна Федоровна, - весело сказал Пахом Степанович. - Эвон, сколько отмахали, да столько перемучились!..
С этими словами он торжественно поднял свою кружку. Разгладив усы и бороду, окинув посветлевшим взором молодых геологов, он обратился к ним:
- Выпьемте, ребятки, за то, что остались все живы, и за будущее наше здоровье. А будем живы и здоровы, то и в экспедицию возвернемся. Да еще помянем добрым словом Федора Андреевича, как-то он там, бедняга…
- За властелина тайги, бесстрашного советского следопыта Пахома Степановича! - ликующая и разрумянившаяся, предложила тост Анюта.
- Какой там я властелин, - отмахнулся таежник, - темный я человек. Вот кто властелин, это да! - указал он на Дубенцова.
Они выпили. Анюта схватилась за горло, отмахиваясь рукой.
- Компотом, компотом запей, - подал ей банку Дубенцов.
Пахом Степанович лишь крякнул от удовольствия, вытер усы, сказал:
- Хороша, окаянная! Ничего, Анна Федоровна. - закусывая тушенкой и улыбаясь, посмотрел Пахом Степанович на девушку. - В тайге эта штуковина пользительная: лекарство от любой болезни.
- Первый раз в жизни пробую спирт, - вытирая слезы и смеясь, оправдывалась Анюта. Такая гадость, хуже хинина!
Они дружно принялись за ужин, продолжая перебрасываться веселыми репликами. Рядом трещал костер, бросая неровный свет на их счастливые лица. Полноликий месяц сиял над тайгой. Переливаясь в бронзовых бликах, рядом шумела в своем извечном беге вода в речке, сурово и таинственно молчала глухомань леса.
Утром раньше всех проснулась Анюта. Солнце только еще всходило. На листьях и хвое деревьев, на траве лежала густая серебристая роса. День занимался прохладный, в величественном покое и тишине. Очарованная лесным утром, девушка, зябко вздрагивая, подошла к речке и долго стояла, слушая, как говорливо булькает вода, как начинается в лесу птичий гомон, любовалась щедрым золотом, разлитым солнцем по небу. Вверху, испугав Анюту, просвистела крыльями стремительно пронесшаяся стая уток.