-- Ты что, коня моего хотел выменять? -- говорит Джул.
Анс стоит, руки свесил.
-- Пятнадцать лет у меня ни одного зуба во рту, -- говорит. -- Бог свидетель. Он знает: пятнадцать лет я не ел по-людски; Он сотворил хлеб, чтобы человек ел и поддерживал силу, а я, о семье заботясь, по крохе, по десять центов откладывал на зубы, что бы есть пищу, Богом человеку предназначенную. Я отдал эти деньги. Я думал, если я могу обойтись без еды, мои сыновья могут обойтись без катания. Видит Бог, думал.
Джул стоит, подбоченясь, и смотрит на Анса. Потом отвернулся. Он смотрит на поле, и лицо у него каменное, как будто кто-то другой говорит о чьем-то коне, а он даже не слушает. Потом он сплюнул, сказал: "Черт", повернулся, пошел к воротам, отвязал коня и повел дальше. Вскочил на ходу, так что, когда опустился в седло, они уже мчались во весь опор, словно за ними гналась полиция. Так и скрылись из виду: пятнистым тайфуном.
-- Ладно, -- я говорю. -- Возьми моих мулов. -- Но он не захотел. И остаться они не захотели, а мальчишка весь день гонял грифов на солнцепеке и почти уже рехнулся, как остальные. -- Кеша хотя бы оставь, -- я сказал.
Но и этого не захотели. Постелили на гроб одеяло, положили Кеша, поставили рядом его инструменты, а потом мы впрягли моих мулов и оттащили повозку на милю по дороге.
-- Если отсюда будем мешать, -- говорит Анс, -- ты скажи нам.
-- Конечно, -- говорю. -- Постоит здесь. Ничего с ним не будет. А теперь пошли домой ужинать.
-- Благодарствую, -- говорит Анс. -- У нас кое-что есть в корзинке. Мы обойдемся.
-- А откуда вы взяли?
-- Из дому привезли.
-- Там уж все задохлось, -- я говорю. -- Пошли хоть горячего поедим.
Но они не пошли.
-- Обойдемся как-нибудь, -- сказал Анс.
Тогда я пошел домой, поел, потом отнес им корзинку и снова стал уговаривать, чтобы вернулись в дом.
-- Благодарствую, -- он сказал. -- Обойдемся как-нибудь. -- И я ушел, а они сидели на корточках вокруг костерка и ждали -- бог знает чего.
Пришел домой и все думаю о том, как они там сидят и как их парень умчался на коне. Больше они его не увидят. И будь я неладен, если упрекну его. Не за то, что не хотел с конем расстаться, а за то, что развязался с таким дураком, как Анс.
Так я думал тогда. Но это такая чертова порода, люди вроде Анса, что ты им почему-то начинаешь помогать, хотя знаешь, что будешь проклинать себя через минуту. И вот наутро, через час после завтрака, приезжает Юстас Грим, работник Снопса, с ним пара мулов, спрашивает Анса.
-- Я думал, они с Ансом не сторговались, -- я сказал.