Наши отношения с Арином складывались даже лучше, чем можно было надеяться. Поняв, что я действительно не несу угрозы ни его жизни, ни — самое главное — герцогу, он всё чаще и охотнее рассказывал о деятельности канцелярии. Конечно, я понимал, что о многом он умалчивает, но уже сами наши регулярные беседы в введенный мною в колхозный распорядок выходной день, давали многое. Я стал лучше представлять как структуру, так и деятельность этой действительно очень серьёзной организации. В нашем «датском» королевстве не всё оказалось спокойно, король был тупой скотиной, жадной только до денег и юбок, а великие герцоги боролись за его благосклонность, потакая ему в этом. Те, кто добивался благосклонности короля, увеличивали своё благосостояние и власть просто в геометрической прогрессии. Устраивая своих людей на все важные посты, герцоги могли манипулировать государственной машиной по своему желанию, и только деятельность Валенсы немного урезонивала совсем уж зарвавшихся. Убирая казнокрадов и откровенных бездарей явными и тайными способами, Тайная канцелярия заставляла гигантский бюрократический аппарат королевства хоть как-то действовать не только в личных целях.
И это всё на фоне того, что Газар откровенно нагло нападал на пограничные территории, собирая добычу из ценностей и рабов. Пограничные войска устали мотаться из одной области в другую, гоняясь за неуловимыми конными отрядами газарцев. Со стороны Тарона тоже не всё было спокойно, южный сосед претендовал на Шатар, который век назад принадлежал ему, но был завоёван одним из предков нынешнего короля. С этой целью Тарон, обладавший лучшим флотом, чем северный сосед, умело использовал свои корабли для капёрства. Купцы, которые ходили вроде бы в своих водах, не всегда были уверены в том, что безопасно дойдут до порта назначения.
В целом, как я понял из рассказов Арина, Шамор представлял собой государство, в котором попеременно правили герцоги, и моя мысль о том, чтобы наладить отношения с Наригом, была вполне продуктивной.
Однажды у нас зашла речь о паладинах, и тут я понял, что агент является их ярым сторонником, точнее сказать, фанатиком веры. Потому-то и убеждённость в том, что я являюсь шпионом магов, вызывала у него такую ненависть. Как только я это понял, то, чтобы не задеть его фанатизм, стал в разговорах с ним предельно осторожен, при каждом удобном случае почти напоказ молился и постоянно носил на виду символ Единого. Уже через пару встреч я понял, что поступил правильно, Арин перестал воспринимать меня как шпиона магов.