— Отче спрашивает, когда вы намерены отправиться в обратный путь? Мы должны определиться с выходом отряда из города, — скривившись, спросил первый.
— Через три дня, в пять утра, — спокойно отозвался я. — Если отряда не будет, я уеду один.
Второй паладин открыл было рот, чтобы что-то заявить, но я уже отвернулся от них и зашагал внутрь. «Ещё не хватало, чтобы каждая шавка указывала мне, что делать», — подумал я, поднимаясь по ступеням. Зная дорогу, я не спеша направился в зал, раскланиваясь со снующими туда и обратно дворянами.
Возле знакомого мне поворота одиноко стояла молодая дама, теребя в руках веер. При виде меня, она бросилась наперерез, и я с удивлением узнал в ней графиню Навскую. «Неужели Бернар так быстро закончил зачистку? — удивился я, не видя её обычную свиту, — нужно будет обязательно встретиться с ним перед отъездом».
— Максимильян, — умоляющим тоном обратилась она ко мне, схватив меня за руки.
Я едва не остолбенел от изумления, таким образом могли обращаться друг к другу только очень близкие люди, да и то не в общественных местах. Называя меня просто по имени, графиня первую очередь ставила себя в неловкое положение перед обществом.
— Графиня, — я освободил руки и вежливо поклонился, всё, как положено по этикету.
— Барон, спасите меня, — на меня посмотрели умоляющим взглядом.
«Поздно ты запела, пташка», — совесть моя даже не трепыхнулась, я вспомнил, с каким хладнокровием эта девушка подставила меня под удары мечей.
— Не понимаю вас, графиня, — я сделал удивлённое лицо. — Что случилось? И где ваша свора? — Я прикрыл ладонью рот и притворно извинился: — О, простите, хотел сказать — свита. Вечно у меня так, с утра ляпаю невпопад.
— Этот бретёр, этот негодяй Бернар, отогнал от меня всех моих друзей, — она всплеснула руками, — и теперь каждый день пристаёт ко мне, домогаясь моей руки! Помогите, прошу вас, барон, только вы можете остановить этого дьявола во плоти.
— А что я с этого буду иметь? — я прекратил изображать из себя дурачка и холодным тоном обрушил на неё свои слова. — Кстати, вы уже замолили свой грех перед Богом, или ещё нет?
От моих слов графиня в ужасе отшатнулась и побледнела, на глазах едва не появились слёзы.
— Как можно быть таким жестоким, барон? Вы ведь дворянин, и обязаны защищать честь женщин! — вскрикнула она, смотря на меня расширенными от страха глазами.
— Защищаю только тех, кто этого достоин, — тихо, только для её ушей, сказал я, и пошёл дальше, оставив за собой графиню и удивлённые взгляды случайных свидетелей.
«Жаль, что от Бернара придётся избавляться, — думал я, следуя в бальный зал, — он бы удержал графиню на коротком поводке. Очень жаль».