Она сказала:
— А сейчас я объезжаю пуму.
И она подмигнула мне и засмеялась. И я засмеялся тоже. Я понял, что она говорит о своей машине, которую я еще до того заметил припаркованной перед домом.[3]
Твоя мама была настоящей красавицей, из тех женщин, что ласкают взор, с какого боку на них ни взгляни. Поболтав с ней немного о том о сем, я, будучи деловым человеком, приступил к осмотру старого дома Харгрейвза на предмет ремонта. А в ремонте там нуждалось едва ли не все. С ходу можно было сказать, что влетит это дело не в одну сотню долларов. Я составил предварительный подсчет, но она даже не взглянула на листок с цифрами.
— Мистер Плотник, — сказала она, — должна вам признаться, у меня не очень много денег.
Я сказал:
— Да, это проблема.
Она сказала:
— Я не ожидала, что будут такие расходы. То есть они не предусмотрены моей сметой.
— А как насчет вашего отца? — спросил я. — Дом принадлежит ему, ведь так?
— Я надеялась справится с этим сама, — сказала она. — Эта работа — ездить по разным местам, осматривать недвижимость, — она была придумана отцом только для того, чтобы чем-нибудь меня занять. Но я хочу показать ему, что я самостоятельна, что я могу что-то по-настоящему сделать.
— Все это прекрасно, — сказал я, — но как быть с оплатой?
— Я подумала, мы с вами можем сойтись на бартере.
— Бартер, в каком смысле?
Конечно, я имел понятие о бартере, но не знал, что она под этим подразумевает в данной ситуации.
— Ну как же, — сказала она, — до изобретения денег люди обменивались товарами и услугами. Например, человек, умевший печь хлеб…
— Мистер Пекарь, — вставил я.
— …мог обменять этот хлеб на семена для своего огорода…
— У мистера Пахаря.
— Совершенно верно. Вот и я надеюсь заключить с вами сделку такого типа.
Я кивнул, ожидая продолжения. Меня заинтересовала эта идея, на что она, похоже, и рассчитывала. Так что я был готов пойти на сделку.
— Я могу приготовить лучший завтрак во всей Алабаме, — сказала она.
— Неужели? — сказал я и прищурил глаза, чтобы скрыть разочарование.
— Самый лучший. Я готовлю их для отца, который не ел бы вообще ничего, если б я каждое утро не удивляла его каким-нибудь особенным сэндвичем. Мой отец риелтор, мистер Плотник. В то же время он человек не от мира сего, вечно занятый чтением и своими мыслями.
— Книжный червь, — сказал я.
— Именно так. Но мои сэндвичи возвращают его к реальности. Яйцо, салат из тунца, плавленый сыр, рубленый бифштекс, арахисовое масло, фруктовое желе. Один кусочек — только один, — и этот вкус выводит его из транса; он глядит на меня так, словно только что проснулся, и бормочет что-нибудь вроде: «Сегодня ты превзошла саму себя, Люси», или «Это кулинарный шедевр», или «Этот сэндвич подобен амброзии с горы Олимп».