Мы подъехали к невысокому зданию с застекленными стенами, где располагался офис Ассоциации. Когда мы вошли в кабинет, Эйвери Меррилл, маленький и щуплый обладатель непропорционально пышных усов, разговаривал по телефону. Он жестом пригласил деда садиться и приветственно подмигнул мне, закругляя телефонную беседу: «Я вас понял. В ближайшее время я свяжусь с банком по этому вопросу и потом вам перезвоню». Он положил трубку на рычаг и вздохнул: «Деньги!» — потешно вращая глазами. Пожав друг другу руки, они с дедом уселись в кресла.
— Рад тебя видеть, Эдмунд, — сказал он. — И тебя тоже, Томас. Как поживаешь?
Не дожидаясь ответа, он наклонился, приблизив губы к уху моего деда, и сказал шепотом, достаточно громким, чтобы я смог расслышать:
— Пожалуй, тебе не стоило приводить его с собой.
— Почему?
— Видишь ли… мы должны обсудить очень серьезный вопрос.
— Ясно, — сказал дед, оценивая его слова. — Думаю, мы вполне можем говорить при Томасе. Парню уже пятнадцать, он почти взрослый мужчина. Ну так в чем проблема?
— Проблема, — вздохнул Эйвери и заглянул в какую-то бумагу, взяв ее со стола. — О'кей. Ты помнишь такого — погоди, сейчас найду его имя, где же оно? ага, вот — ты помнишь Кларенса Эймса? Не так давно ты продал ему дом в Эджвуде.
— Конечно, — сказал дед. — Я помню мистера Эймса.
— О'кей. А ты не помнишь, при заключении сделки не говорил ли ты о том, что в этом доме он сможет общаться со своей… — тут он запнулся и посмотрел на меня, как будто сомневаясь, стоит ли продолжать в моем присутствии, но все-таки продолжил: — со своей покойной женой?
— Сомневаюсь, чтобы я выразился именно так, — сказал Эдмунд, — но я не исключаю, что он мог истолковать мои слова в этом смысле.
— Истолковать твои слова в этом смысле, — повторил Эйвери озадаченно. — Как прикажешь тебя понимать: так ты говорил это или не говорил? Я имею в виду — насчет его жены, которая к тому времени была мертва. Впрочем, она и сейчас мертва, насколько мне известно.
— Человек был убит горем, — сказал мой дед. — Мне знакомо это состояние. И дом, который я ему продал, показался мне наиболее подходящим для такого клиента.
— Ну а теперь он требует вернуть ему деньги.
— Вернуть деньги?
— И он собирается вчинить нам иск: тебе, мне, Ассоциации. Всем нам. Стоимость дома плюс возмещение ущерба.
— Ущерба? Какого ущерба?
— Морального ущерба. Он юрист и знает толк в таких вещах. Он заявил, что не видел своей покойной жены ни единого раза за те три месяца, что прожил в доме. По его словам, это было главным условием сделки. И еще он говорит — хотя поверить в это еще труднее, чем в остальное, — что ты сознательно подталкивал его к самоубийству.