– Возьми, если хочешь. Но тебе лучше уйти. Я не люблю, когда мужчины встречаются в дверях, это неприлично выглядит.
Она улыбнулась мрачной улыбкой, от которой морщинки прорезались вокруг ее больших улыбчивых глаз.
– Да брось ты это, я тебе дам денег, – сказал я, вспомнив, как меня подкупала Барбара Доусон. Какое может быть лучшее применение для этих денег, которыми она откупалась от совести?
– Я вполне благополучна, – сказала Джемма Кортни. – Я сама все делаю. Мне не нужна ничья помощь.
Провожая, она взяла меня за руку:
– Дай знать, если что случится.
Я пообещал, направился было к выходу, но вспомнил еще о чем-то:
– Джемма, тебя называли когда-нибудь «большой»?[1]
Она снова улыбнулась своей мрачной улыбкой:
– Большая в смысле не слишком плохая или большая дурочка?
– Нет, именно как прозвище «Джемма Большая».
– Нет. Единственное, что тут есть большое, так это канал, и даже у него когда-то были времена получше.
Когда я вышел из ее дома, уже стемнело; клубы тумана плыли вверх и поглощали свет, чернело покрытое облаками небо. Я прошел до того места, где улица сворачивала налево, на площадь. Мероприятие Ларри Найта как будто сконцентрировалось в двух домах на противоположном углу. Стены, огораживающие сад, украшали орнаментальные металлические решетки, и в свете прожекторов, размещенных на крышах обоих домов, высокие ворота с черными и золотыми пиками сверкали и мерцали, как эмблема наркоторговца. Владелец поместья, племенной царек Ларри Найт.
Народ тонким ручейком вытекал из переулка в дальнем конце авеню и направлялся к домам пятьдесят два и пятьдесят три; я догадался, что там находится другой «пункт проверки». Начал пробираться через скопление грязи, мха и сорняков, которые в этом городе назывались газонами. На полпути я увидел типа в тренировочном костюме на посту у ворот: он проверял клиентов. По крайней мере, он мне показался тем парнем, который напомнил о Десси Делани; подойдя ближе, я заметил загипсованную руку. Значит, я не ошибся. Я двинулся назад, к переулку в дальнем конце. На полпути свернул к какому-то дому, окна и двери которого были закрыты, а в палисаднике виднелись кучи домашнего скарба. Устроился за горой мусора, отключил мобильник и стал ждать. Было сыро и холодно, пахло пылью, плесенью и собачьим дерьмом. Большую часть площади скрыл туман, но благодаря прожекторам на крышах два дома освещались, как на сцене.
У Делани зазвонил мобильник; он ответил, потом отправился в дом. Оттуда вышел в сопровождении похожего на него типа, того, в тренировочном костюме, с Боксером в кожаной куртке и с собакой-боксером на поводке. Тренировочный Костюм направился к тропинке в дальний конец авеню, а Боксер протопал вверх, мимо дома Джеммы Кортни. После этого поток посетителей стал скудным и вскоре совсем иссяк. Прошло минут двадцать, за это время никто на улице не появлялся. Вернулись Тренировочный Костюм и Боксер, посовещались с Десси, вошли в дом. Спустя несколько минут выключились прожектора. Какое-то время ничего не происходило, за исключением: а) снова пошел дождь; б) по моим ногам пробежала крыса, и мне пришлось прикусить губу, чтобы не заорать. Дождь стекал по лицу и спине, я уже начал сомневаться, произойдет ли что-нибудь, стоящее внимания. Но ждать, когда ничего не происходит, – это часть моей работы, иногда мне кажется, что вся работа только в этом и заключается.