Макс уже наладился ляпнуть что-нибудь способное прервать эту погруженную в недоверчивые мысли тишину, что-нибудь бестолковое и разухабистое, что сразу нормализовало бы сгустившуюся черными тучами атмосферу. Вот только никак не мог придумать, что бы такое выдать на гора, чтобы враз отвлечь посматривающего на него с прищуром майора, от собственной персоны. На счастье его спас один из генеральских телохранителей. Жилистый темнокожий вояка подошел к ним бесцеремонно расталкивая суетящихся подростков и, лихо вскинув ладонь к берету, доложил:
— Господин майор, вас вызывает к себе генерал. Так же он просил доставить к нему и обоих белых.
Пойзон недовольно оглядел охранника тяжелым взглядом с головы до ног, явно ища к чему бы придраться, чтобы тут же на месте вздуть не вовремя явившегося с докладом бойца. Судя по недовольному выражению лица, ничего толкового ему на ум так и не пришло, и Макс с накатившим вдруг неуместным весельем подумал: «Эх ты, чукча африканская, будь на твоем месте наш бывший начальник штаба, этот негритос уже до печенок бы осознал, что он последний человек на этой планете и вообще зря появился на свет. А ты даже солдата в чувство привести не можешь, крокодил нильский!» Генеральский телохранитель, меж тем и не думал уходить, стоял себе, горой возвышаясь над сидящим на земле Пойзоном, и равнодушно ел его глазами.
— Ну, чего тебе еще, чудовище? — не выдержал майор. — Я слышал, что ты сказал, сейчас иду. Белые тоже сейчас будут. Что ты тут стоишь как статуя?
— Приказано сопроводить, господин майор, — невозмутимо глядя в одну точку, доложил боец.
— Кого сопроводить? Я тебе что, арестант? Сказано, сейчас идем! Что тебе еще нужно?
— Приказано сопроводить, господин майор, — так же тупо повторил боец, и лишь глубоко под маской полного безразличия по его лицу скользнула тень тщательно скрытой издевательской ухмылки.
— Ну, вот что ты поделаешь с этими дуболомами, — картинно развел руками Пойзон. — Ладно, поднимайтесь мосье инженер, а то этот внук шимпанзе так и будет стоять над душой.
Максим старательно сделал вид, что не заметил этой плохо прикрытой начальственным тоном капитуляции майора перед генеральским охранником. Слишком умным и наблюдательным быть плохо, окружающие таких не любят, а если ты при этом настолько неосторожен, что лишний раз тычешь им в нос своей наблюдательностью, то не просто не любят, а откровенно ненавидят. Майор искоса глянул ему в лицо, но Макс в этот момент весьма правдоподобно изобразил, что полностью увлечен развязавшимся на правом ботинке шнурком.