— Даже и не знаю, как начать, — нещадно комкая в кулаке покрытый щетиной подбородок, произнес, заглядывая ему в глаза, Виктор Павлович. — А ладно, человек я прямой, ты тоже не институтка, так что обойдемся без долгих предисловий. Короче, у меня утром был наш старший следопыт, Мбонга, прямо вот только что ушел отсюда. Жалуются на тебя бамбалы…
Максим, при этих словах удивленно подался вперед и уже открыл было рот, чтобы разразиться гневной отповедью, но Старик нетерпеливым жестом руки прервал его.
— Подожди, после говорить будешь, а то если я сейчас собьюсь, потом не смогу тебе толком все объяснить. Короче, следопыты отказываются работать, пока ты находишься в лагере. Отчего-то они вбили себе в головы, что в тебя вселился некий злой дух, которому поклонялись уничтоженные вашей группой кигани. Якобы во время боя ты слишком близко подошел к какому-то там идолу и теперь являешься носителем этого духа, который завладел твоим телом и будет заставлять тебя делать разные гадости.
Максим слушал, удивленно глядя на Виктора Павловича и даже не зная, что ему ответить. Начальник охраны, которого он привык уже почитать и уважать, как опытного и чрезвычайно сведущего в своем деле руководителя, мудрого и всегда знающего, что делать в той или иной ситуации, нес ему прямо в глаза неприкрытую ересь с самым серьезным видом.
— Но это же бред! Какие духи, Виктор Павлович? На дворе двадцать первый век… Какие могут быть суеверия? Ну ладно они необразованные дикари, но Вы-то зачем мне все это рассказываете?! — наконец не выдержал он, по-бабьи всплескивая руками и от волнения брызгая во все стороны слюной.
— Тихо, тихо… — остановил его, выставив вперед ладони, Старик. — Я же тебя ни в чем не обвиняю. Я просто рассказываю тебе, какая сложилась ситуация. Мбонга и остальные абсолютно уверены в своей правоте. Переубедить их невозможно. Они боятся оставаться в лагере, пока ты находишься здесь. Скоро слух дойдет до рабочих, тогда, наверняка, начнутся волнения и среди них.
— Ерунда какая-то, — беспомощно пожал плечами Максим. — Мне-то что теперь делать? Застрелиться, чтобы эти макаки успокоились?
— Понимаешь, сынок, — мягко начал Старик. — Я знаю, это все звучит глупо и абсурдно с точки зрения современного человека, но мне приходится на этой должности быть не только солдатом, но и немножко политиком. Так вот, я полностью тобой доволен и считаю тебя нормальным, добросовестным работником, но пойми меня правильно… когда на одной чаше весов ты, а на другой целая команда следопытов и спокойствие лагеря… А я должен сделать выбор… Как ты сам бы поступил на моем месте?