По рядам внимательно слушавших наемников прокатился глухой ропот, видимо бывалые ветераны спешно пытались просветить молодежь.
— Виктор Павлович, вы лучше расскажите, — подал голос сидевший в первом ряду на почетном месте главный инженер. — Всегда забавно послушать местные сказки, да и моим сотрудникам будет интересно.
Начальник охраны ожег его неприязненным взглядом:
— Знаете ли, господин Темирбаев, местные сказки, как Вы изволите выражаться, имеют весьма неприятную тенденцию частенько превращаться в быль.
Главный инженер лишь презрительно скривился, не желая спорить с человеком несущим, по его мнению, явную околесицу.
— Итак, кигани, — обвел взглядом примолкшую аудиторию Виктор Павлович. — Это самоназвание группы диких бантуязычных племен, обитавших в джунглях провинции Киву и живших благодаря охоте и собирательству. Находятся на самой примитивной стадии развития, живут по законам родо-племенного строя. Откровенные каннибалы, практикующие ритуальные убийства с последующим пожиранием своих жертв, также не брезгуют захваченными во время военных походов пленными и купленными рабами. Местные их боятся чрезвычайно, считается, что живущие по законам и обычаям предков кигани сохранили древнее знание и сверхъестественные способности. Их колдуны, черпающие силы в одной из самых мрачных разновидностях культа Вуду якобы могут насылать порчу и болезни на людей и скот, убивать взглядом, натравливать на врагов голодных духов, превращать людей в зомби, заговаривать от смерти, ну и прочие традиционные фокусы. Официально считается, что к настоящему времени кигани полностью уничтожены вследствие целенаправленной политики президента Мобуту, так и не смогшего им простить восстания семьдесят девятого года. Тогда несколько тысяч кигани одновременно взбунтовались против насильно насаждавшей цивилизацию центральной власти и почти год вели бои в джунглях с посланными на умиротворение правительственными войсками. Как здесь умиротворяют, все вы прекрасно знаете — вырезали жителей, сожгли деревню, все — наступил мир.
— Старик знает, о чем говорит, он тогда сам участвовал в этой бойне, — тихо шепнул на ухо Максу сидящий рядом Компостер.
— Он что торчит здесь с семьдесят девятого года? — искренне удивился Максим.
— Куда там с семьдесят девятого, гораздо раньше…
Макс глянул на суровое исчерченное глубокими, будто топором вырубленными морщинами лицо начальника охраны и искренне его пожалел. Столько лет провести вдали от родины, на чужом континенте, среди чуждых обычаев и людей другой расы, это, по его мнению, было невероятно тяжелым испытанием. Теперь становилась понятной и его практически энциклопедическая осведомленность во всем, что касалось законов и обычаев местных племен, устройства их жизни и быта, и удивлявшее Максима знание бесчисленного количества местных диалектов и наречий. В отличие от большинства наемников, в лучшем случае общавшихся с работягами на ломанном французском, начальник охраны мог свободно говорить на родном языке практически с любым из рабочих на прииске, чем снискал себе немалую любовь и авторитет в их среде.