Совсем рядом мелькнуло его страшное, оскалившееся лицо, и все исчезло за кормой в клубящейся воде.
Она сбавила ход и повернула назад.
От удара утлая посудина развалилась по всем швам, как картонная коробка. То погружаясь в воду, то выныривая на поверхность, Грачев цеплялся за остатки челнока. Волны, поднятые лодкой, временами накрывали его с головой, но он упрямо плыл к берегу. Зина поняла, что он сумеет добраться до береговых камней, раньше, чем слабое течение утянет его в русло подземного потока.
Нужно было докончить начатое дело.
Но поверженный враг был уже не страшен, а жалок.
Ощущение азарта прошло, и Зина насильно заставила себя направить лодку прямо на Грачева, барахтающегеся в воде. Она сидела побледневшая, каменно застывшая. Старалась не думать, что делает и что сейчас произойдет.
Вспарывая острым носом сверкающую воду, лодка мчалась прямо на Грачева.
Он понял и перестад плыть. Он не пытался защищаться. Держась за обломки челнока, он только смотрел навстречу лодке, которая стремительно надвигалась на него... Мокрое лицо его мелко и часто дрожало.
Все это Зина разглядела, когда нос лодки уже накрыл голову Грачева. Нервы ее не выдержали, она толкнула рукоятку управления и проскочила мимо.
– Не могу! – почти прорыдала она, колотя кулаком по колену. – Размазня! Ну почему я не могу?!
Ударом волны Грачева отбросило в сторону. Он уже выбился из сил и не мог плыть, а только, еле шевеля руками, старался поддерживать голову над водой. Течение медленно несло его к руслу подземного потока.
Выключив мотор, Зина плыла следом за Грачевым.
Чувство и разум непримиримо боролись в душе. Она понимала, что нужно развернуть лодку и бросить Грачева. Пусть получает по заслугам. Пусть тонет. И она не могла этого сделать. Губы ее побледнели, ее всю трясло от нервного напряжения. Но повернуть лодку она не могла.
Быть жестоким – это тоже нужно уметь.
Голова Грачева вдруг скрылась под водой. Зина стиснула зубы и закрыла глаза.
Она умоляла судьбу решить все самой. Без нее. Она долго не открывала глаз; но, открыв, опять увидела, уже совсем близко, черную голову, по которой стекала вода.
Грачев смотрел прямо на Зину. В его взгляде была обреченность и мольба.
– Тону... – прохрипел он.
Зина вцепилась пальцами в весло.
Ведь это гибнет человек! Душевнобольной. Какое имеет она право быть его палачом?.. Он – убийца ее отца!.. А вдруг это ошибка?
– Грачев! – Зина глядела ему в лицо. – Это вы убили моего отца?
– Я... я не убивал... – слышала она хриплый задыхающийся голос.
– Вы врете! – крикнула она, в отчаянии от прибавившихся сомнений.