Зина выскочила и вернулась с берестяной чашкой, наполненной бульоном. Но незнакомец вдруг забеспокоился и отвернулся от чашки.
– Одежда моя... где?
– Она была мокрая, я ее повесила сушить, – ответила Зина.
– Там... в кармане...
Зина поняла и показала на стол: – Все ваши вещи я положила вот сюда.
– Индикатор...
Она взяла со стола черный футляр, похожий на готовальню.
– Вероятно, вот этот прибор?
Незнакомец слабо шевельнул рукой. Зина остановила его: – Сейчас индикатор вам не нужен. Я положу его вот здесь, возле вас на стол.
– Проверить...
– По-моему, он работает. Во всяком случае лампочка в нем зажигается. Вот посмотрите.
Зина повернула индикатор стрелкой в конец озера, нажала кнопку. Отблеск красного света упал на ее лицо.
– Видите?
– Горит... – незнакомец успокоенно закрыл глаза.
Волнение исчерпало последние крохи энергии, и он погрузился в прежнее полуобморочное, полусонное состояние.
Зина бережно положила прибор на cтол и вышла озабоченная и даже расстроенная.
Ее не удивило, что, очнувшись, незнакомец в первую очередь вспомнил о каком-то там индикаторе. Очевидно, это был очень нужный в его работе прибор, а Зина по отцу еще знала, как самозабвенно относится настоящий геолог к своим поискам, особенно, если чувствует близость цели.
Ее беспокоило другое.
Она помнила, с каким недоумением незнакомец ее разглядывал. И только теперь подумала, что, вероятно, довольно-таки странно выглядит в своей меховой одежде.
И, пожалуй, странно – это наиболее мягкое определение ее внешности.
Меховые трусики оказались разодраны, очевидно, утром, когда она ползла по берегу за гусем. На коротенькой меховой курточке, надетой прямо на голое тело, кое-где оборвались застежки.
– Ужас!.. На кого же я похожа! И как я не сообразила этого раньше.
Зина запахнула развевающиеся полы курточки, чувствуя, как у нее загорелись щеки.
Но что делать? Если она наденет меховую рубаху и меховые зимние шаровары, то будет походить на плюшевого медвежонка, вдобавок, очень потертого.
Рaньше все это Зину не заботило. Она шила себе рубахи, не задумываясь над вопросами их красоты и изящества. Достаточно было, что одежда защищала от дождя и холода.
А кроме всего, попробуйте-ка сшить красивую одежду, имея под руками только грубые, кое-как выделанные шкурки, сухожилия вместо ниток, костяную иголку чуть ли не в полпальца толщиной, а вместо ножниц здоровенный охотничий нож.
Так Зина оправдывалась перед собой.
Причины были уважительные, но все равно – ходить в прежнем виде она уже не могла.
Все в мире относительно, и сейчас Зине казалось, что за все эти десять месяцев перед ней не вставало более трудной проблемы.