Допиваю стакан и прошу налить другой. Заказываю выпивку этой женщине. А чтобы не показаться невежливым, угощаю и старика.
– Я любил свою жену, да, любил, – говорит старик. – Как растолстевший ребенок любит пирожные. У нас были всякие планы на жизнь, достаточно планов, чтобы заставить расплакаться херувима. Это было моей первой ошибкой.
Я наклоняюсь вперед и смотрю на блондинку.
– Привет, – говорю я.
– Спасибо за пиво, – отвечает она, похлопывая по бутылке «Роллинг рокс».
Я поднимаю свой стакан:
– Ваше здоровье.
– Что вы пьете?
– «Морской бриз».
– Я так и думала.
– Я ощущаю нотку сарказма. Во мне достаточно мужского начала, чтобы пить благородные напитки. Хотите, испытаем силу рук?
– Я вывихну вам плечевой сустав.
– Не сомневаюсь.
– Но сначала дайте попробовать, – говорит она.
Я устанавливаю локоть на стойку бара, разворачиваю ладонь в положение для армрестлинга.
– Дайте попробовать вашу выпивку, – уточняет она.
– Все дело в том, что нельзя строить планы, – говорит старик, в то время как я пододвигаю свой коктейль мимо него к женщине. – Жизнь не позволяет. Вскоре после этого я обнаружил, что она занимается любовью не только в нашей постели. Она мне изменяла с моим братом, Куртом.
– Что вы говорите, – роняю я.
– То, что сказал, – отвечает старик. – Но я с этим смирился. По крайней мере она изменяла в семье. Нет нужды выносить сор из избы и разрушать семью.
– Ну как? – спрашиваю я женщину, чье прекрасное лицо перекосилось после глотка моей выпивки.
– Вкус как у рвотной массы колибри, – говорит она, двигая стакан ко мне.
– Меня зовут Виктор. Виктор Карл.
– Что, когда вы родились, нормальные фамилии уже кончились, – спрашивает она, – и вместо фамилии вас наградили двумя именами?
– Именно так. А как назвали вас?
– Зачем вам это нужно?
– Просто стараюсь быть вежливым.
– Знаю я ваши старания, – говорит она, но на лице все равно появляется улыбка.
– Все их планы в конце концов сорвал рак, – говорит старик. – Он порвал горло. Курту. Когда он умер, жена сбежала с ночным санитаром. Это был счастливейший день в моей жизни. А теперь я скучаю по ней каждую минуту, каждый час. Я любил ее по-настоящему, как в песне Хэнка Уильямса, но какое это имеет значение?
Я приканчиваю остатки коктейля, и в этот момент мой внутренний видеомагнитофон дает серьезный сбой. Помню, что музыкальный автомат источал песню Джима Моррисона, полную сентиментальности, мистики. Помню, что выпивка имела странный вкус и что я истерично смеялся над какой-то шуткой. Помню, что старик на секунду встал и я скользнул на его нагретое место рядом с женщиной. Помню, что заказал нам еще по выпивке.