Убрав в ящик письменного стола вычерченную на листе ватмана схему, Плетнев поднял телефонную трубку и, когда послышался уже ставший привычным рокоток Гоши, произнес без особого нажима:
— Плетнев беспокоит. А где шеф? Я имею в виду Кокина.
— Да, здравствуйте, — заторопился Гоша. — А шеф… Его Шумилов вызвал.
— И как скоро он вернется?
— Ну-у нам, простым смертным, о подобном не докладывают, — несколько замявшись, произнес Гоша. — Может, я могу вам чем помочь?
— Что ж, вполне возможно и поможешь, — согласился с ним Плетнев. — Жду!
Предварительно постучав в дверь, на пороге появился Гоша, и Плетнев, кивнув на стул, предложил ему сесть. И уже после того, как лаборант умостился на стуле, спросил, буравя его лицо пристальным взглядом:
— Ты хорошо помнишь ту ночь, когда пытались украсть вашу «Клюкву»?
— Господи, да разве такое забывается!
— В таком случае у меня к тебе вполне конкретный вопрос. Что вы пятеро делали в лабораторном корпусе в столь поздний час, если на это не было никакой команды сверху? Я имею в виду приказ Шумилова.
— Работали! — как о чем-то само собой разумеющимся, сказал Гоша. И тут же заторопился скороговоркой, видимо сообразив, что подобный ответ совершенно ни о чем не говорит: — Здесь все работают, даже Оксана, уборщица, порой до утра остается, если не успевает прибраться вовремя.
Он замолчал было, но тут же заговорил вновь, несколько замявшись:
— Только я один — бездельник. Много ли ума надо, чтобы мышкам корм вовремя подсыпать… Но и я иногда ночую здесь, как говорится, совмещаю приятное с полезным.
— Не понял! — насторожился Плетнев.
— Да все очень просто, — пояснил Гоша. — Я за городом живу, и когда опаздываю на электричку…
— За городом — это где?
— Поселок «Ложь».
— Как, как?..
— Шучу, конечно. Просто у нас все так говорят. А если по делу, то поселок «Правда», по Ярославке.
— М-да, — согласился с ним Плетнев. — Где ложь, где правда, пойди-ка, разберись. Кстати, вы же в одной лаборатории работаете? Я имею в виду вас, Кокина и Савина.
— Да, Савин тоже с нами работал. Правда, на должности младшего научного сотрудника, хотя и вел самостоятельный раздел по иммуностимулятору. Шумилов его высоко ценил, очень высоко, и если бы не эта его смерть…
Он как-то очень уж по-бабьи вздохнул и развел руками. Мол, человек предполагает, а Бог располагает. Сегодня ты вроде бы король, а завтра по тебе уже отходняк поют.
— Выходит, Савин — молодой, перспективный ученый? — уточнил Плетнев. — А что Кокин?
— Кокин?..
Гоша покосился на плотно прикрытую дверь, словно его мог подслушать его непосредственный начальник, и не очень-то внятно произнес: