— Все о’кей, — произносят ему в ухо. Задом Леннокс чувствует пластик сиденья, напрягает ноги в помощь силе, пытающейся его усадить. — Ты цел? — интересуется Джонни. Искреннее участие в его голосе Ленноксу непонятно.
— По-моему, ты мне череп проломил. — Леннокс смотрит на щетинистый подбородок Джонни. — Мне нужно в больницу.
— Раз ты так связно говоришь, значит, ни в какую больницу тебе не нужно. — Теперь Джонни дразнит, точно ребенок.
— А ты, выходит, у нас доктор?
Джонни куда-то дел гаечный ключ, зато на ремне у него, нелепый в сочетании с полиэстеровыми брюками, болтается нож для дайвинга. — Я не хотел делать тебе бо-бо, — продолжает Джонни, — но ты сам нарвался — зачем было совать свой гребаный любопытный нос в чужие дела?
— За тем, что судьба моя такая, — отвечает Леннокс, извиваясь в путах. Леска будто вросла в кожу, Леннокс паникует, пытается взять себя в руки. Его утопят. Выбросят за борт. Толща воды раздавит его выдох. Леннокс почти видит последний пузырек воздуха, исторгнутый из его легких — на суше такое недоступно взору, а вода сделала выдох осязаемым, закапсулировала этот миллилитр. Леннокс видит маленький взрыв при соприкосновении выдоха с поверхностью воды и собственное безжизненное, медленно погружающееся тело.
— Ты на что намекаешь? — спрашивает Джонни.
Леннокс не находится, что ответить. Чет сбавляет скорость, они движутся как обычное прогулочное судно. При мысли о мохнатой гостиничной моли Леннокса передергивает. Ужас не отпускает, теперь ясно: его представления о достойной смерти были из области фантастики.
«Как меня угораздило?
Всё из-за Мистера Кондитера, это он мне мозги протрахал». Всякий раз при столкновении с Хорсбургом Ленноксу казалось, что один из них в этом мире лишний. Вот он и шел в паб зализывать раны — пил, тщась смыть выплюнутое извращенцем.
Помогала кокаиновая дорожка. Неужели на яхту Леннокс попал из-за Жеребца, из-за Мистера Кондитера?
— Ты чего застрял, твою мать? — рявкает Джонни на Чета. —
По-твоему, мы на гребаных дельфинов любоваться собрались?
Кричит неизвестная птица, в лицо Ленноксу летят вздымаемые яхтой брызги, омывают, освежают. Наваливается поразительное спокойствие, мысли теперь абстрактные. Мозг долбит странное в своей назойливости соображение: «Чего им в данном раскладе не хватает, так это нападающего, который бы голов двадцать в сезон забивал. А то сейчас все голы за счет Скацела и Хартли, каковой Хартли вообще полузащитник, это слишком для них, еле тянут». Чет тем временем снизил скорость и стращает Джонни:
— Мы сейчас на отмелях, будь они неладны, а яхта весит двадцать три тысячи фунтов — точнее, весила, пока ты, жирный боров, не взволок по трапу свою задницу. Если не хочешь, чтоб мы сели на мель и нагрянула береговая охрана, не мешай мне править, как я считаю нужным!