Но к вечеру жар спал. В восемнадцать часов он был в штабе полка. Это оказалось совсем рядом — не более ста шагов. Там уже толпилось несколько офицеров, знакомым оказался лишь капитан Истомин. Андрей обрадовался ему, да и капитан тоже приветливо усмехнулся, встретив его. Пожалуй, впервые на лице Истомина появилось что-то похожее на улыбку.
Как бы там ни было, а Истомин — кадровый, опытный офицер, участвовал в польской кампании тридцать девятого, на Халхин-Голе, и в финской войне — может многому научить. Общение с ним полезно, особенно молодому офицеру. Были в характере Истомина черты, которые Оленичу не нравились: сухая педантичность в соблюдении субординации, подчеркнутое исполнение уставных положений и чересчур строгая требовательность к младшим командирам. А один случай просто возмутил Оленича.
В первые дни обороны Минеральных Вод, все время нарастая, шла ружейно-пулеметная пальба, но когда на шоссе из-за пригорка показались немецкие танки, положение сразу осложнилось. Передний вражеский танк пошел по мосту через Куму. Взрывные устройства не сработали. Капитан Истомин подал команду открыть огонь из пушек-сорокапяток и противотанковых ружей. Но пушку заклинило, а наводчик противотанкового ружья так растерялся, что не мог даже послать патрон в патронник.
Рассвирепевший Истомин кричал:
— Пэтээр! Огонь!
Солдат обернулся к Истомину, и стоявший рядом с капитаном Оленич увидел и запомнил человека крупного телосложения, его растерянное лицо и ненависть в глазах.
Другие бойцы кинулись наперерез танкам: сержант Райков подбил первый, а Хакупов выбежал даже на мост и подорвал гранатами второй, что задержало продвижение вражеских машин на целый день. Но наводчик пэтээра стоял в окопе и повторял:
— Да что мы против силы божьей!
— Как фамилия?!
— Крыж…
— Трус! Предатель! — крикнул в гневе Истомин, выхватывая из кобуры пистолет. — Расстрелять! Кто командир?
И солдат в страхе упал на дно окопа.
На Оленича это произвело тягостное впечатление. Уже после боев в городе, когда вышли из окружения и углубились в горы, как-то на привале Оленич высказал капитану свое неодобрение. Но тот даже не нахмурился, не обиделся, а объяснил спокойно и даже равнодушно:
— Я того пэтээровца приметил еще в Кропоткине: он подобрал вражескую листовку и тайком, спрятавшись в кустах, читал.
Оленич не нашел что возразить, но все равно неприятный осадок остался от того, что капитан с пистолетом наскочил на растерянного солдата.
Но вот встретившись в штабе стрелкового полка, он увидел просветленное лицо капитана. Можно было подумать — Истомин обрадовался встрече с ним. А тут еще и дружеский тон разговора, и к тому же обращение на «ты»… Все это совсем озадачило Оленича.