— Дайте ему время, — устало ответил папа. — Так доктор Брикер мне объяснил. Он сказал — ранены не только глаза, но и душа. Врач посоветовал дать ему возможность пережить то, что произошло.
— Ничего другого и не поделаешь, — вмешалась мама, лицо ее было залито слезами. — На вид он такой веселый. Ест хорошо. Надеюсь… уверена, мальчик поправится.
Но Анна знала — нет, не поправится. По ночам, когда все спали, она слышала — брат, не зажигая света, вышагивает по комнате из угла в угол. Девочка понимала, что свет ему не нужен, только так почему-то еще страшнее. Потом до нее доносились рыдания. Ей представлялось его лицо, однажды она видела его плачущим. В тот день, когда пришли известия о тете Тане. Тогда она сумела ему помочь. Может, и сейчас попробовать?
Анна лежала тихо, чутко прислушиваясь.
Что ему сказать?
Брат думает, его никто не слышит. Он бы никогда не позволил другим видеть его слезы.
И девочка осталась в постели.
Назавтра она попыталась пристать к брату с задачкой по геометрии.
— Я тебе больше не помощник, Анна, — возразил он. — Поговори с мистером Мак-Нейром.
— Но, Руди, — как бы пробиться сквозь эту глухую стену, — просто объясни мне…
— Прости, не могу. Ты теперь для меня слишком умная.
Она ушла, села заниматься, но в голове крутилась одна мысль — брата надо спасать.
Подружки в школе, ясное дело, от Руди без ума, им он кажется раненым, героем, вернувшимся с войны. В каком-то смысле правда, но все равно не хочется говорить с ними о брате.
Однажды ночью Анна, уже не в силах больше оставаться в постели и слушать сдавленные рыданья, встала и направилась к его комнате.
— Руди, — тихонько позвала она. Брат продолжал вышагивать из угла в угол. — Руди, может, чем помочь?
Молчание за дверью, ужасное, пугающее молчание. Анна ждала, потом глухой голос произнес:
— Оставь меня в покое, Анна. Прости, если разбудил.
Она продолжала стоять под дверью — что еще остается делать?
— Пожалуйста, — голос упал до шепота, — оставь меня в покое.
Она уже отошла, когда вдруг услышала:
— Я и раньше тебя будил?
Анна сглотнула, только бы голос не выдал:
— Нет, я просто сама проснулась.
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — девочка притворно зевнула, надеясь — звучит как обыкновенный сонный зевок.
Она разговаривает не с Руди, а с каким-то незнакомцем. Добравшись до постели, Анна уткнулась носом в подушку, негоже, если онуслышит ее рыдания.
На другой день после уроков девочка отправилась к миссис Шумахер, впрочем, сначала она из школы поговорила с ней по телефону, притворившись, что звонит домой, родителям. Вроде бы секретарша не слушает, но на всякий случай надо говорить потише.