Глубина моря (Тор) - страница 14

— Повезло, что Марта этого не видит, — сказал он. — Она экономит сахар и все, что по талонам. Самое большее — по кусочку на чашку, это правило.

— Если считать, что я пью только каждую вторую чашку, — сказала Штеффи, — то я могу брать по два кусочка вместо одного.

Дядя Эверт засмеялся.

— Каждую вторую чашку! А ты неглупа!

— Как дела с рыбой?

— Как обычно, — сказал дядя Эверт. — Если нам везет с уловом, мы получаем хороший доход. Но часто мы возвращаемся с пустыми трюмами. Немецкие суда преследуют нас. Да и мины…

Он замолчал. Штеффи знала. С тех пор как началась война, двенадцать шведских рыбацких лодок подорвались на минах. Почти пятьдесят рыбаков погибло.

— У нас нет выбора, — сказал дядя Эверт. — Мы должны ловить рыбу. Иначе как мы тогда проживем?

Крупные ладони дяди Эверта лежали на столе. Длинный белый шрам у основания большого пальца выделялся на загорелой коже. Штеффи захотелось протянуть руку и коснуться руки дяди Эверта, но она не знала, понравится ли ему это.

— Уже завтра мы снова выходим на «Диане», — сказал дядя Эверт.

— Завтра? Вы же только вернулись?

— Да, — сказал он. — Но военно-морские силы просили нас помочь. Всех рыбаков, которых можно поднять. В четверг пропала одна шведская подводная лодка. Она исчезла во время учений. Лодка называется «Волк». Мы должны расставить сети и посмотреть, не сможем ли обнаружить ее на дне.

— А те, кто на борту? — затаив дыхание, спросила Штеффи.

— Они могут быть живы, — сказал дядя Эверт. — Все еще могут. А пока есть возможность, есть надежда.

Тетя Марта вернулась с пустой корзиной для белья. Она тоже села за стол с чашкой. Тетя Марта налила кофе, взяла из сахарницы кусочек сахара и разделила его на две части. Половину положила обратно в сахарницу, а вторую половину в чашку. Дядя Эверт и Штеффи переглянулись и улыбнулись.

— Ты получала известия от родителей? — спросила тетя Марта.

— На неделе я получила карточку от мамы. Она просила передать вам привет и поблагодарить за посылку.

— Что-нибудь новое? — спросил дядя Эверт.

— Она будет петь оперу. Царицу Ночи в «Волшебной флейте».

— Оперу?

В голосе тети Марты прозвучало недоверие.

— Там, в лагере?

Штеффи кивнула:

— Так написано.

Дядя Эверт задумался.

— Может быть, — сказал он. — Может быть, так и нужно. Несмотря ни на что оставаться человеком.

Штеффи посмотрела в голубые глаза дяди Эверта. Голубые и глубокие, как море.

— Да, — сказала она. — Я тоже так думаю.

Субботним утром Штеффи разбудил солнечный луч, пробившийся в окошко мансарды. Она потянулась и оглядела комнату со скошенным потолком. На комоде стояла семейная фотография с прогулки по Венскому лесу. Портреты мамы и папы висели над кроватью в Гётеборге. Штеффи хотела, чтобы родители были с ней. Хотя теперь она делила комнату с Май и ее младшими сестрами и поэтому не разговаривала с портретами, как раньше.