В покое своем, в Слободе, сидит Иоанн и толкует с послом «большим», отправляемым на Литву – с Колычевым-Умным. Последний наказ ему дает, как дело вести, чего держаться, чего избегать, чего требовать.
Почтительно склонясь, стоит Колычев и слушает отрывистую, усталую, но властную речь Иоанна, который все старается припомнить, все предугадать, как глубоко понимающий дело и знающий людей человек.
– А еще, ежели к случаю будет, брату нашему Жигимонту помяни: это ли брата правда, что ссылается со шведским против нас? А и чести своей круль не бережет: пишется шведскому брату равным. Ну да то его дело, хотя бы водовозу своему звался братом. Его воля… А какая в том правда, что пишет круль нам, будто Лифляндская земля – его вотчина, а шведскому отписывает: вступился-де он за убогих германов, за повоеванную, опустошенную землю. Письма его мы те довольно видели. Значит, то не его земля выходит! Помни…
– Запомню, государь.
– А еще: епископы и паны литовские затеяли неудобную гордость! Раней боярам нашим писали и братьями нарицались с теми. А ныне отцу митрополиту пишут, с ним ссылаются, когда митрополит у нас на Москве в такой же чести, как и братья наши, цари венчанные… Так пригоже ли подданным – митрополиту братьями писаться…
– Понял, государь.
– Да еще, воеводы литовские – перемирие то и знай нарушают… А иные и более того. Как мы Тарваст взяли, так Троицкий воевода ихний к боярскому сыну нашему… Как его?
– К князю Кропоткину…
– К нему, к нему… Грамоту зазывную подослал: князек бы от службы нашей отступился, ради нашей царской жестокости… К литовцам бы перешел… А это совсем негоже. Мечом воюй; а подсылы слать – не к чести крулевской.
– Вестимо, государь…
– Да стой, молчи! Мало того! Собаку – Козлова, отъезжика нашего, круль к себе приблизил, к нашему величеству послом посылал… И тот, собака, грамоты зазывные привез и передал боярам нашим главным… Вельскому, Мстиславскому, Воротынскому и конюшему боярину, Ивану Петровичу Челяднину… Так вот они ответы бояр моих верных на те грамоты… Пусть читает да почесывается. Отобьет у злобного литвина охоту – бояр наших переманивать!
Иван подал Колычеву грамоты, подписанные теми боярами, которых перечислил сейчас. Но составлял те гордые, полные брани ответы – сам Иоанн, перехвативши письма Сигизмунда. И, конечно, напуганные бояре – все подписали, еще от себя яду прибавили, только бы оправдаться от подозрения в соучастии с Козловым, соблазнявшим их к отъезду… Кой-кого, кто понужнее был, – простил Иван, а с остальными по-своему расправился… Вспомнив об этой расправе, быстрее заговорил царь: