Время тянулось, как очередь к зубному врачу. Пытаясь хоть чем-то заполнить свой досуг, киллер Вторушин примерился к дивану, возлег и сделал вялую попытку мастурбации. Его мучила совсем другая, изысканная потребность, и на эту изысканную пока не было денег.
Вид из окна позволял оценить обстановку во дворе. Старуха в пятнистой шубейке выгуливала коротконогую дворнягу. Как минимум шестеро озябших топтунов (отнюдь не бойцовского вида и вроде бы независимо друг от друга) обозревали подступы к подъезду. Пусть топчутся дальше, их дело десятое…
На кухне ему пришло в голову заварить себе чифир, но чай отыскался только в пакетиках. В газовую духовку Болт заглянул на втором часу сидения в засаде — мимоходом, для проформы — и тут же осел на пол, чувствуя, как его прошибает обильный пот.
Следующие полчаса, мокрый, как мышь, он ползал на коленях перед газовой плитой, то выгребая пачки денег, все до единой, чтобы утрамбовать их в свою ремонтную кошелку, то застревая в жестоком сомнении, малопонятном ему самому, и складировал назад, стараясь придать заначке нетронутый вид.
В конце концов пьяный от волнения, он заставил себя прислониться к здравому смыслу, и здравый смысл, как нежный собутыльник, напомнил, что эта квартирка — уже без пяти минут его собственность. И зачем так трепыхаться, тащить с собой в стремной сумке такие финансы?.. Он сейчас возьмет на карман скромно сантиметра два денег, сгоняет по срочному делу — и сразу назад! А эта хата с плитой уже никуда не денется.
Кто бы сомневался, что самым срочным делом Вторушина станет визит к варщику Мише в цыганский поселок. Оттуда, понятное дело, на Луну. А поскольку время на Луне течет как попало, на Кондукторскую он вернулся почти ночью. Весь подлунный мир валялся рабски под ногами, покоренный мощью своего господина. Каждая тварь истекала желанием подчиниться и отдаться на милость В.Т. Вторушина. А он, великий и безжалостный, никого не собирался миловать. Между ног у него размещался ядерный снаряд, в кармане — змеиный стальной язык. Впрочем, настроение у Болта было скорее благодушным, как у феодала-покорителя, который после удачного набега обходит свои владения.
— Я не могу это описать, — произнес Безукладников с тихим смущением.
— И, по-моему, никто, никакой гениальный Хичкок не способен передать этот ужас, когда ты лежишь ночью голый в своей постели и слышишь: открывается дверь твоей квартиры и кто-то входит к тебе в темноту.
Судя по шарканью ног в тяжелых ботинках, пришедший убивать даже не старался скрадывать шаги. Он уверенно, по-хозяйски прошел на кухню, и оттуда послышалось громыхание газовой плиты.