Впрочем, об этом он, может, и не думал, не хватило времени: разгоряченный мозг был занят только одним — миной. Ею было занято все: воля, мускулы, дыхание, сердце. Еще один толчок, подальше, подальше от корабля.
Машины работали "полный назад", уводя корабль от смертельной опасности. Струнова подняли на палубу и отнесли в кают-компанию. Василий Шустов был с ним. Я не уходил с мостика. Снежный заряд пронесся, но море по-прежнему штормило. Я думал о том, что всех нас не было бы в живых, если бы не два человека: Богдан Козачина и Юрий Струнов.
Обнаружить плавающую мину с помощью простого радиолокатора — дело почти немыслимое. На экране она кажется еле уловимой, микроскопической крупинкой. Упустить ее легко, даже очень легко. Но Козачина не упустил.
Если бы это было в моей власти, я присвоил бы Струнову звание Героя Советского Союза. Это подвиг! Рискуя собой, он спас корабль и своих товарищей.
Да, корабль спасли двое людей, так не похожих друг на друга: сын сельского учителя, «философ», «курсант-расстрига» и вообще "ненадежный парень" и московский рабочий, добродушный тихоня, любимец экипажа. Я думал о поощрении их обоих: конечно, для Козачины самой желанной наградой будет отпуск на родину. Впрочем, и Струнов давненько не бывал у родных.
Меня одолевала одна назойливая мысль: мог ли броситься в воду Козачина вот так же, как это сделал Струнов? Мне не хотелось отвечать «нет», однако и «да» я не решался сказать. Но я должен сделать Козачину таким, как Струнов. Я должен быть уверен в нем.
Великое это дело — вера в человека! А ее-то как раз нам иногда недостает. Почему это происходит? Где причина этого неверия? В привычке видеть в людях только дурное, потому что оно, подобно всякой дряни, плавает на поверхности? Подмечать человеческие слабости легко и просто. Еще легче возбуждать неприязнь и злобу. Но надо видеть в каждом человеке прежде всего человека с его судьбой, заботиться об этом человеке. "Это нелегко", — отвечает мне чей-то голос. А что дается легко? Легко ничего не делать. Существовать легко, жить трудно. Но ведь вся прелесть человеческого бытия заключается в целеустремленной жизни… Об этом я знал я раньше, но как-то не вникал в существо такой простой истины.
У причала нас встретил командир дивизиона. Я доложил ему о походе, и он тотчас ушел в штаб, чтобы оттуда информировать обо всем командира базы. Я зашел в кают-компанию, встретил там врача и Струнова. Старший матрос, был уже переодет и чувствовал себя неплохо. Мне захотелось поговорить с Шустовым об Ирине, продолжить неоконченный разговор у острова Палтус. Зашли в мою каюту. Кок подал нам крепкого чая.