Меня и Марата называют друзьями. Я иногда спрашивал себя: так ли это на самом деле?
В Марате есть что-то подкупающее, но оно не совсем определенное, какое-то расплывчатое, туманное, именно «что-то». В нем много пыла, самоуверенности, решительности, но иной раз кажется, что все это в нем случайное, занесенное на короткое время. На людей он смотрит словно бы с недоверием. К моему другу Валерке Панкову относится снисходительно. Со мной держит себя на равной ноге, вроде побаивается меня, как это ни странно звучит. Валерка говорит, это оттого, что я ему нужен, что без меня он бы пропал. Я так не думаю: Марат не из тех людей, которые боятся пропасть. Я иногда вместе с ним занимался, помогал ему. Особенно в последний год. Ходили слухи, что из-за плохой дисциплины выпустят его младшим лейтенантом. Приезжал его отец, о чем-то разговаривал с начальником училища, с председателем государственной комиссии. Все обошлось для Марата благополучно. Многие находят его способным парнем, в характере которого соединились зазнайство и легкомыслие.
Тысяча восемьсот дней! Но удивительное дело — ярче всего мне запомнился самый первый из них — мое первое свидание с морем и те добрые, славные люди, которые тогда показали мне его: Дмитрий Федорович Пряхин и его дочь Ирина. К ним у меня сохранились чувства признательности и любви. И хотя с тех пор я не был у них на даче никогда, этот уголок часто стоит у меня перед глазами.
Дмитрий Федорович недолго был в училище: его перевели куда-то на Север командиром военно-морской базы. Об Ире я вспоминал все эти годы, хотя встречались мы раз пять, не больше. Теперь она невеста Марата, и мне остается лишь дружески позавидовать ему.
Запомнилось и еще одно: как-то раз, уже не помню за какие грехи, Марат был лишен увольнения в город. В воскресенье за завтраком он мне сказал как бы между прочим:
— Послушай, старик, у меня к тебе просьба.
— Пожалуйста, молодой человек, я готов выслушать вас, — дурашливо отозвался я, потому что меня всегда раздражало это идиотское обращение «старик». В нем было какое-то мальчишеское позерство.
— Нет, в самом деле, Андрей, я вполне серьезно, — продолжал Марат, не обращая внимания на мой тон.
— Так бы и сказал. Пожалуйста, выкладывай.
— Видишь ли, обстоятельства сегодня сложились не в мою пользу, — начал он наигранно, беспечно и витиевато. — Ты знаешь, что я сижу на мели. А меня тем не менее на берегу, у Медного всадника, будет ждать Ирина. Она, конечно, ничего не подозревает о моем «безвыходном» положении. Ты подойдешь к ней и все объяснишь.