Кассандра не ответила.
— Но мне нужно загладить содеянное, — объяснил он. — Вместо того чтобы привнести в вашу жизнь немного радости, я сделал нечто совершенно противоположное. Касс, позвольте мне загладить вину.
— Я не хочу…
— Мы все хотим радости, — перебил Стивен. — Мы все в ней нуждаемся. Поверьте мне, Касс.
Она просто смотрела на него. Зеленые глаза были почти прозрачными и светились.
— Скажите, что вы тоже ждете этого пикника, — попросил он.
— О, так и быть, — кивнула она. — Если мое согласие вас утешит, я скажу, что сегодня нетерпение не даст мне уснуть. И я всю ночь буду молиться о хорошей погоде.
Он улыбнулся и погладил ее по щеке, прежде чем поспешить на крыльцо и сесть в экипаж напротив сестер.
— О, Стивен, — пожаловалась Кейт, когда дверца закрылась и экипаж тронулся. — Совершенно не понимаю, что произошло сегодня утром. А может, предпочитаю не понимать. Конечно, ни у кого из нас не было гладкой дороги к счастью и браку, верно ведь?
— Но эта ухабистая дорога привела троих из нас к счастью, — тихо напомнила Мэг. — Может, гладкая дорога не помогает? Может, нам следует желать для Стивена ухабистой?
Но она не улыбалась. И не выглядела такой уж счастливой. Как, впрочем, и Кейт. Стивен не спросил, что они имеют в виду: все было слишком очевидным.
Но они ошибались.
Он просто пытался исправить причиненное им зло.
Он просто пытался привнести в жизнь Кассандры немного света, чтобы его совесть наконец успокоилась.
До дома Кейт все ехали в молчании.
Все следующее утро Кассандра провела на Оксфорд-стрит. Но делала покупки не для себя. Попросила у Мэри разрешения взять Белинду с собой, чтобы купить ей летнюю шляпку взамен того уродства, которое когда-то принадлежало мальчику, работавшему на конюшне. Она не предложила купить малышке новую одежду. С Мэри нужно быть крайне осторожной. Она очень горда. И очень оберегала обожаемую дочь.
В первой же лавке им удалось купить хорошенькую голубую матерчатую шляпку с накрахмаленными полями и воланом, защищавшим от солнца плечи и шею девчушки. Шляпка завязывалась под подбородком яркими желтыми лентами, прикрепленными к тулье букетиками крохотных искусственных лютиков и васильков.
От такого великолепия Белинда потеряла дар речи и, когда они выходили на улицу, повернулась, чтобы полюбоваться своим отражением в зеркале.
Они неторопливо пошли по тротуару, держась за руки, пока не остановились у магазина игрушек. Скоро нос Белинды уже был плотно прижат к стеклу, но малышка ничего не просила. Не выказывала видимого волнения или ожидания того, что какая-то игрушка в магазине может принадлежать ей. Ничего не требовала. Просто забыла обо всем.