Он начал было говорить, потом замолчал и начал снова:
– Рози, мы же были счастливы, правда?
Можно произнести слова, написать их готическим шрифтом или пропеть, и вроде бы всем ясно, что именно они значат. Но истинный смысл всегда таится в том, как они были произнесены.
– Правда?
С изумлением я осознала, что Натан произнес эти слова с обреченностью. В животе заныло от тревоги и непонимания. Я ответила:
– Да, конечно.
– Прежде всего, я хотел бы сказать, что был с тобой счастлив. Очень, очень счастлив. Несмотря на то что был у тебя, как говорится, не первым.
– Натан…
– Давай решим раз и навсегда: я был счастлив. Несмотря… ни на что, – пробормотал муж.
– О чем ты говоришь? – Я уставилась на него, постепенно начиная понимать. – Неужели опять за свое? Не могу поверить, что ты до сих пор коришь меня за роман, который… Да у каждого бывает роман до брака! Ты же не воображаешь… не думаешь…
– Лишь потому, что ты сама об этом думаешь.
– Ничего подобного. Клянусь, это не так.
– Да брось, Рози. Мы знаем друг друга достаточно хорошо. Скажи мне правду.
Я проглотила комок в горле.
– Ну я действительно думаю о Хэле – как бы смотрю со стороны, чтобы напомнить себе о том, как я счастлива и как люблю тебя. Изредка я задумываюсь, как все могло обернуться, но лишь когда мы ссоримся. Это безобидные, глупые мысли. Почему ты заговорил об этом? Что произошло?
Муж схватил меня за руку, и его пальцы впились в мою кожу.
– Ты ни о чем не жалеешь?
Я улыбнулась, нежно и преданно.
– Ты же знаешь, что нет. Дурачок, – добавила я. – Ты знаешь, как я тебе благодарна, что ты для меня значишь. И дети, и дом. Наша жизнь, мы. – Я прикоснулась пальцем к его губам, очертив их контур: тихо, мягко. – Натан, почему бы тебе не пойти принять ванну, а я пока приготовлю ужин?
Насчет сожалений я немного соврала. Невозможно жить и принимать решения без сожалений: по крайней мере я такого мнения. Но свои сожаления я держала при себе; даже мои лучшие подруги Ви и Мазарин не знали, что иногда я с ностальгией вспоминала о тех днях, когда была беззаботна и неопытна. И уж тем более этого не знал Натан. К сожалениям следует прибегать как к последнему средству. К тому же людям скучно их выслушивать.
Пальцы Натана крепче вцепились в мою руку.
– Может, отпустишь руку или хотя бы не будешь так впиваться? – спросила я.
Он сразу же выпустил меня.
– Мне трудно говорить об этом, Рози, поэтому я скажу сразу.
Но сразу он ничего не сказал. Слова растворились в тишине, Натан развернулся и опять принялся разглядывать сад, который был ему неинтересен. Наконец, он громко вздохнул и произнес: